Книга Что ты несешь с собой. Часть III, страница 97 – Юлия Жукова

Пока каверзные мысли не выдернули меня из транса, я решила начать наговор.

— Есть в мире великая гора, на вершине той горы великий дворец, в сердце того дворца великая сила. Заключив в себе ту силу, встаю на колени, чтобы просить о великой милости-и-и.

Ритуальные куплеты полагалось бормотать на одной ноте, растягивая только последний слог, чтобы отметить переход к следующей части. Звук слов при таком произнесении становился похож на узор или плетение волос — частыми штрихами пряди, а потом длинный хвостик.

Чалерм повторял за мной слово в слово, и его низкий голос приятно оттенял мой. После всего невежества Саинкаеу таким облегчением было слышать, что кто то знает то же, что и я.

— Мне не нужны ни тугой бубен, ни звонкий колокол, ни алое одеяние, ни священные огни — ни в восьми, ни в шестнадцати факелах. Голос мой будет слышен и услышан благодаря одной только силе своей, ибо те, к кому я обращаюсь, чутки и внимательны, а слух их не знает грани-и-иц.

Я поклонилась, сложив руки в молитвенном жесте, и почувствовала, что волосы Чалерма упали на мою голую спину — он тоже кланялся.

— Да пребудет благодать вечно с величайшим четырёхликим защитником в жасминовом венке. Взор его простирается на все четыре стороны, и ничто не может от него скрыться. Как весь мир для него на ладони, так пусть и мой обряд станет виден ему. О бессменный страж, даруй защиту моему сознанию ото всякой напасти и не допусти среди нитей моего заклинания гнилых волокон, как не допускаешь ты демонов в небесные чертоги-и-и.

Я выдала это на одном дыхании, а вот Чалерм не договорил — но я тут же поняла, почему. Он сделал новый вдох, чтобы подхватить фоновую ноту ровно в то мгновение, как я закончила, и тем самым избежать тишины. Я вторила ему и позволила выбрать, к кому обратиться следующим, а сама уже ощущала пристальный взгляд четырёхликого Пхра Пхрома на затылке.

— Да не оставит добродетель повелителя всего света, что разъезжает по небу в огненной колеснице, запряжённой семью днями недели, семью цветами радуги. Полыхающий меч его разрубает тьму и быстрее ветра мчатся жгучие стрелы. Силу твою призываю, о пламеликий, дымноволосый, златокожий победоносный воитель, и пусть тот, на кого я направлю её, не утаит и облачка тьмы, а весь будет просвечен насквозь твоими лучами, как прозрачный нефри-и-ит.

На сей раз я оставила наговор чуть раньше, чтобы не упустить путеводный тон, связующий части заклинания воедино. Макушку припекало — верный знак, что Кхрут услышал наш зов и обратил своё огненное внимание на нашу, выражаясь поэтично, великую гору.

— Да будет вечно процветать властитель небесных закромов, в чьих сундуках днём хранятся звёзды, чтобы ночью рассыпаться по небу и осветить путь заблудшим. Да преумножатся его богатства и не утеряется ни одна монета. Осени же и ты моё пристанище своим вниманием, чтобы стало мне видно твоё чистое белое лицо, что отгоняет тьму и злых духов одним своим видом, не имеющим изъяно-о-ов.

На этом слове мы с Чалермом, как договорились, встали. Он прижался ко мне вплотную, и так мы стали кланяться. Я вытянула левую руку вперёд, а правую назад, Чалерм же сделал наоборот, выставив правую руку поверх моего плеча. Кисти обеих рук мы загнули вверх, как углы крыши пагоды, составив из своих тел подобие храма, в который могли снизойти божества.