Книга Стихийница, страница 149 – Екатерина Боброва

Но это будет потом, а пока… И он зашагал к школе, чтобы возглавить этот дурдом.

После ухода детишек в доме снова поселилась тоскливая тишина. Кухня начала зарастать грязью, и в ней перестала появляться еда. Гостиная еще держалась, и Герхан старался реже туда заходить, чтобы не нарушить порядок.

Он перестал следить за собой, проводя дни в каком-то отупении, смотря на стену или бездумно листая новостные листки. Внешний мир вызывал раздражение своим оживлением. Там все время что-то происходило. А здесь, в тишине старого дома, время застыло, пойманное в ловушку старости.

Иногда он словно просыпался. Бросался что-то делать: собирать мусор, выкидывать вещи, идти за продуктами. Но через пару мгновений накатывало муторное: а зачем? Ради кого? И руки опускались.

В эту ночь было особенно нестерпимо — в душе ныло, тянуло и требовало сделать хоть что-то. К рассвету он, не выдержав, переместился на свое тайное место — на крышу городской ратуши, где под часами была удобная площадка.

Выпивки не было. Да и не хотелось последнее время пить. И он просто сидел, смотря на спящий под ногами город. Ему нравилось то, как улицы полны тьмой, расцвеченной местами огнями фонарей. Как они пусты и одиноки, словно он сам. Как одеялом лежит тишина, и слышен шелест ветра в листве, да сонное воркование птиц под крышей.

— Далеко ты забрался, — неодобрительно вздохнула темнота за спиной, обдав теплом. — Еле нашел.

Герхан не дернулся. Он был слишком стар, чтобы беспокоиться о собственной жизни. Но все же полюбопытствовал: кому он понадобился среди глухой ночи.

Просканировал пространство и едва не свалился с крыши.

— В-в-вы? — спросил ошарашено, оборачиваясь. Руки затряслись, сердце застучало, язык не слушался.

На него из темноты блеснули два алых глаза.

— Я, — согласилась стихия. Подошла. Села рядом, свесив ноги. Глянула вниз. Присвистнула одобрительно: — Отличный вид.

Герхан с интересом покосился на гостя. Выглядел тот, словно король из театральной постановки: старинный костюм с дорогой вышивкой, драгоценные камни вместо пуговиц, тяжелая цепь на шее, массивная корона на голове.

Однако гость явно не был человеком: на темно-коричневой коже сеткой пробивалось пламя. Искры плясали в глазах, прятались в волосах и бороде. Да и силой от гостя тянуло так, что Герхан сглотнул и поспешно отодвинулся.

Некоторое время они молчали, глядя в темный, с гаснущими звездами горизонт. На сереющее на востоке небо.

— А ты ей даже понравился, — проговорил с неодобрением огонь. — Она не винит тебя в том, что бросил ее на улице. Хотя лично я готов тебя пеплом накормить за такое! Тебе ребенка доверили. Ты должен был ее властям сдать. До выяснения. А не бросать. Она же из-за тебя потерялась и к плохим людям попала!

Герхан вздрогнул, когда искра от разозлившегося гостя больно впилась в плечо. Отодвинулся еще дальше, но искры продолжали сыпать, и он прикрылся щитом.

Пожевал губу, искренне пытаясь понять, о чем речь. Посмотрел вопросительно на гостя, извиняюще развел руками…

— Как ты дошел до такого⁈ — рявкнул разозлено огонь. — Силище вон сколько. А жизни почти не осталось. Пепел, а не человек.

— Пепел — это девочка, а не я, — мягко возразил Герхан.

— Она не Пепел, а Оля, хватит уже звать ее так! — и в лицо старика ударил целый рой искр, растекся, ослепляя, по щиту.