Книга Стихийница, страница 150 – Екатерина Боброва

— Оля, — растеряно повторил Герхан. — Вы ее знаете? — оживился он. — Как она? Где? Милейший ребенок. Очень талантливый. И добрый.

— Не тебе ее хвалить, — неодобрительно отозвался огонь. — Чуть не погубил, тоска пепельная. Вся твоя жизнь ошибка! Тебе шанс дали — сделать доброе дело, а ты все испортил!

— Но позвольте! — возмутился Герхан, с трудом поднимаясь.

— И не позволю! — огонь тоже вскочил.

Они застыли друг напротив друга, и стихия раскрыла, протягивая, ладонь, на которой возникло изображение: темная ночь, мост, пьяный старик и маленькая девочка с кроликом в руках.

— Это же, — пораженно начал было магистр.

— Я не стал вмешиваться и убивать тебя, когда ты без разрешения открыл портал в мой мир. Позволил остаться в живых, но в обмен попросил об услуге.

Герхан растеряно потер лоб. Воспоминания каруселью крутились в голове, мелкая слишком быстро, чтобы в них можно было разобраться.

Хотя… Что-то такое припоминалось. Жар, растекшийся по щиту, когда он пытался вернуться домой и, кажется, промахнулся. Голос в голове, от которого он попытался отделаться. Настойчивый голос. Он даже немного протрезвел и согласился забрать маленькую девочку с собой. Помочь.

А потом… Проклятая выпивка. Его снова потянуло глотнуть из бутылки — встреча со стихией потрясла. Ну и увлекся, забыв обо всем: о девочке, обещании и голосе в голове.

Горечь наполнила грудь. Потянула сердце. Перед глазами встал образ Пепла. Медово-желтые глаза. Неужели это ее искали тогда огневики? А он был настолько занят своим одиночеством, что поленился даже напрячь мозги. Задействовать простое заклинание оживления памяти. Ведь чувствовал — ночью что-то случилось, но не потрудился выяснить, что именно.

— Пьянь, — пренебрежительно бросил ему огонь. — Себя уже пропил. Одна тень осталась. Такого наказывать — руки марать. Ты сам себе наказание. Существуй… — и он махнул рукой, повернулся, собираясь уйти.

— Подождите, — рухнул на колени Герхан. — Не уходите. Я готов. Как угодно. Искупить.

Он сам не понимал, что несет, вдруг дико испугавшись того, что останется один на один с проснувшейся совестью.

— Искупление — это хорошо, — одобрительно проговорил огонь, — но тут каждый сам за себя. Твой костер — тебе его и жечь. Да и мне пора — что-то там у детей происходит. Надо посмотреть.

— Возьмите с собой, — прохрипел Герхан. В один миг жизнь пронеслась перед глазами, показавшись горько-никчемной. И даже совершенные подвиги поблекли, растеряв свою славу. Гость оказался прав — он выгорел, превратившись в пепел. Сам себя загнал в безысходность, отгородившись от мира обидой. Посчитал, что все ему должны, а мир… он крайне не любит быть обязанным.

— А выдержишь? — засомневался гость. — Мои порталы не для слабаков.

Герхан подумал, что это будет отличная смерть — сгореть при транспортировке.

— Я не боюсь, — мотнул он головой.

И под ним вспыхнул, полыхая, круг пламени, куда он провалился.

— Что значит, все под контролем? Алесто, вы шутите? — министр был не просто зол, он был в ярости. И голос менялся от негодующего шепота до гневного ора. — Меня поднимают в сдыхлову рань. Говорят — школу захватили. Ту самую, где вы — вчера сами докладывали — провели блестящую операцию по задержанию опасной банды. А ночью что? Эта банда освободилась и вернула школу обратно?