Книга Стихийница, страница 56 – Екатерина Боброва

Харт выдохнул, ощущая, как с плеч свалилось что-то очень тяжелое. Впереди догорал — один каркас остался — загон. Повезло, на время чистки животных вывели на прогулку, и теперь они обиженно ревели где-то на холмах.

С утоптанной площадки перед бывшими загонами уползали в сторону лазарета безмолвные. Разной степени побитости, перемазанные в солому и навоз, но очень гордые — когда еще удастся вот так помахаться с легендой?

Восхищенно гудели курсанты, обсуждая «Как он их, а?», не желая расходиться.

Мрачно смотрел на огонь Фильярг, пытаясь стряхнуть с себя накативший дурман безумия.

— Вот и отлично, — нарочито радостно улыбнулся Харт, думая о том, что подготовку безмолвных надо бы улучшить. Так-то молодцы, конечно. Для курсантов старших курсов неплохой результат, но осадочек-то остался… И хорошо бы поинтересоваться у младшего, где он тренируется. Харту и самому не помешало бы поднять уровень, а то сегодня не бег был, а позор короны.

— Не грызи себя, — Третий обнял брата за плечи, оттянул от огня. Курсанты поспешно отступили, давая им место. — Семья для нас все. Шестой вон за Майру как переживал, когда вы с упырями бились. Никого не слышал. Так что потеря контроля — это нормально. Я бы за своих… тоже в огонь отправился.

Фильярг обхватил голову руками, сжал. Закачался.

— Я не мог его потерять, — проговорил он глухо. Ректор понятливо погнал курсантов от пожара. Нечего им видеть кумира в таком состоянии. — Что бы я сказал Оле? Начинаю думать, что фаттарцы не так уж неправы, утверждая, что стихии приносят больше вреда, чем пользы. Вот зачем он пожар устроил? Зачем потащил сына к себе? Что хотел сделать? Наказать? Так нас всех наказывать надо за то, что не уберегли Олю. И чего он хочет от Ильи добиться? Силой надавить? Принудить повиноваться?

Харт слушал молча, только щит поставил, чтобы этот в высшей степени неудобный разговор остался без свидетелей. Слушал, думая о том, что чужие идеи — яд для души. Опасно это — заражаться другой культурой. Ведь как бывает? Снаружи все красиво и красочно, а развернешь обертку… Нет, традиции должны быть свои, родные. Впитанные с молоком матери. Проверенные временем. А чужое… Вон ассара сколько всего могла в их жизнь привнести, какой прогресс устроить. И ведь чего проще — копируй, как у других. Но не стали. Создали свое. Асмасское. Ни на что не похожее.

Фильярга Харт понимал, но не одобрял. Ясно же, что на эмоциях. Злится на стихию. Недоумевает. А тут нельзя сгоряча. Стихия — это не просто капризы и дурной характер. Это соединение сотен тысяч слепков эмоций, памяти. Это частички их предков, объединенные в одно. И доступно огню гораздо больше, чем любому из смертных. Да, стихия не совершенна и может ошибаться, но видит она глубже любого из своих детей. Они связаны. Она живет ради них, они — благодаря ей.

— Давай, до целителей прогуляемся, — предложил Харт, — спросим у Ильи, что там произошло.

В целительской было шумно и многолюдно. Носились счастливые — столько практики привалило — курсанты. Бережно передвигались пострадавшие. Толпились у входа самые любопытные в надежде поймать новые подробности.

— Две сломанные ключицы, пять вывихов, три перелома, два сотрясения, и это вы мне говорите — случайность⁈ — надрывающийся голос Тарьяр — главного целителя академии — разносился далеко по коридорам. — Нет, нет и нет! Я этого так не оставлю. Пусть вы и ректор, но случай вопиющий! Столько пострадавших старшекурсников!