Онлайн книга «Три пули для копа»
|
Хм, разве за поминальным столом не положено говорить о покойном? Похоже, сказать о Филиппе Моргане что-то хорошее ни у кого не поворачивался язык, а плохое о мертвых говорить не принято. Вот и обсуждали природу да погоду. Все шло тихо до самого десерта. – Прости, папа, – говорила миссис Эллиот отцу, когда тот пробовал крем-карамель, – я помню, что ты любишь малиновый мусс. Но на этих мерзких Островах теперь почти невозможно раздобыть ягоды! Эти мерзкие мафиози совсем распоясались. Мерзкие Острова, мерзкие людишки… Кажется, характер у миссис Эллиот не сахар. – Ничего страшного, дорогая, – пробормотал многоуважаемый министр тоном «ради тебя я готов на любые лишения». Даже остаться без малинового мусса. У меня прямо-таки язык чесался послать их к знакомым контрабандистам. Как говорится, любой каприз за ваши деньги. Даже брюнетам что угодно продадут, только слупят втридорога. – Хватит! – завопила вдруг миссис Морган, швырнув на стол десертную вилку. Ее племянница замерла с открытым ртом, а брат умолк на полуслове. – Как вы можете?! Мой сын… Мой сын лежит мертвым, а вы! Вы говорите о всякой ерунде! Малина… Она всхлипнула, прижала пухлый кулачок ко рту и отвернулась. На сытой сановитой роже министра мелькнула тень вины, а его красавица-дочь чуть побледнела, прижав тонкую руку к неуместно глубокому декольте. – Тетя, мы не хотели… – Хотели! – вскричала она таким голосом, что девочка испуганно захныкала, а мальчик насупился, глядя на двоюродную бабку исподлобья. – Вы! Вы все виноваты! Ты, Томас, мог бы… мог бы помочь ему, а не устраивать на эту проклятую работу. А ты, Патрисия, могла бы хоть немного внимания уделять кузену, а не этим своим… Губы у нее дрожали, полные щеки горестно тряслись. Нянька кинулась к детям и увела из столовой. Лакеи с каменными лицами застыли у буфета. – Дорогая, – начал министр увещевающе, но миссис Морган от него отмахнулась, как от назойливой мухи. – Не успокаивай меня, Томас! Ты ведешь себя так, как будто у меня не горе, а… Как будто я просто… порвала чулок или потеряла брошку! Министр поморщился, глядя на сестру с неодобрением. – Вспомни о приличиях, дорогая. – Приличиях?! – выкрикнула она, мелко дрожа, и обвела расфокусированным взглядом притихшую семью. – Моего мальчика не вернешь. И он умер из-за вас, из-за вас всех! А больше всего виноват ты! – обвиняющий перст уперся в Эллиота. – Если бы не ты со своим Отделом… Глаза Эллиота сверкнули, губы сжались в нитку. Он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди: – Если бы не я со своим Отделом, миссис Морган, ваш сын последние три года провел бы за решеткой. Я чуть не выронила вилку. О как! Еще грязные секреты в благородном семействе? – Зато он был бы жив! – выкрикнула скорбящая мать в лицо Эллиоту. Вид у нее был полубезумный, волосы растрепались, глаза блестели от непролитых слез. – И живым он мешал, да? Филечка мне говорил, что ему самые опасные задания поручали! А теперь он… он умер! Она закрыла лицо руками и с плачем выбежала прочь, спотыкаясь и ничего не видя перед собой. Эллиот отставил недопитый кофе. Голос его был сух, как пустыня летом: – Патрисия, твоя тетя не в себе. Будь добра, вызови доктора. Миссис Эллиот молча кивнула, теребя брошь на высокой груди. Красивого рисунка полные губы были капризно надуты. |