Книга Когда-то я была злодейкой, страница 64 – Лора Лей

Были прочитаны «Мертвые души» (забавно очень и жизненно), «Господа Головлевы» (мерзость и мрак), одолены «Преступление и наказание» — остался неприятный осадок, «паровозом» пошли «Как закалялась сталь», стихи Блока и Есенина (чудо), рассказы Горького и Чехова…

Особо поразила (местами, конечно) «Поднятая целина»: дед Щукарь стал ее фаворитом, а над страданиями трусливого подленького Якова Лукича она хохотала, опрокидываясь на спину и болтая ногами, минут десять, перечитывала и снова закатывалась. Сама же история тронула, но очень расстроила…

«На закусь» попался старый потрепанный экземпляр «Два́дцать ты́сяч лье под водо́й» Жюля Верна, и Хмырова утонула в океане приключений, переживаний, сомнений всех его героев. Ещё и фильм с Дворжецким по телеку показали, вообще кайф! Эту книжку читала и кино смотрела девочка Лиза, наивная и впечатлительная… Госпожа Хобякофф ушла в закат.

От чтения и учебников отдыхала, переключаясь на дела домашние, осваивая искусство варить кашу из топора и лепить из го… а конфетку, радуя бабу Женю рвением и быстрой обучаемостью. Дед посмеивался, нахваливал кулинарные эксперименты и гордился внукой — эта не пропадет!

«Ужас ужасный, а не лето» — смеялась попаданка, но все равно была необыкновенно счастлива, летать была готова!

К началу учебного года кое-что в мозгах улеглось, кое-что упорядочилось, и предстоящая школа перестала пугать «возвращенку-извращенку». Ну и планы на будущее обрели четкость: Елизавета уверовала в правильность затеи стать ветеринаром — врачом для собак и кошек, за которыми, она-то знала, в будущем встанут и люди, и деньги.

«Ничего, переживем два десятилетия, потрясет нас изрядно, поломает, но я своим не дам пропасть! Главное, особо не высовываться. В моем случае молчание — золото. Кстати, надо будет разузнать, как металл покупали и валюту. Ну, это позже, конечно, но к дефолту надо подготовиться. Черт, вот только сейчас жалею, что уже жила в Африке в тот момент...И спросить не у кого будет… Ай, ещё далеко до той поры, мне пока учиться надо» — решила Елизавета.

Все-таки первое сентября в советское время было настоящим праздником! Ещё вечером тридцать первого августа школьники зависали на улице допоздна, ныли о нежелании учиться, костерили «любимых» учителей, сожалели о промелькнувшем лете, а уже утром испытывали нехилое возбуждение по пути к храмам знаний, предвкушая встречи с одноклассниками, с новенькими, чьи фамилии находили в вывешенных списках классов, тащили по традиции букеты гладиолусов, астр, георгинов, реже — роз и гвоздик (по причине их редкости и дороговизны), узнавали и — наоборот — повзрослевших и похорошевших соседей по парте и параллели.

Девочки навязывали банты из жестких капроновых лент и крахмалили белые фартуки, мальчики утюжили брюки и даже «давились» отцовскими галстуками. Поток молодежи заполнял улицы, малышей провожали отпросившиеся с работы родители, у ступенек школ толпились «причепуренные» педагоги, учителя-ветераны готовили приветственные речи.

В осеннем, бодрящем прохладой, воздухе разливалось праздничное настроение, воплощавшееся в торжественных линейках и первом звонке.

Уже завтра наступят учебные будни, домашние задания, усталость и проказы, двойки и родительские собрания, контрольные работы и физкультминутки. Но это будет только завтра, а сейчас на лицах улыбки, пахнущие свежей краской кабинеты ждут учеников, во дворах звучат песни о школе… Очень волнительно!