Онлайн книга «Когда-то я была злодейкой»
|
Так в третью жизнь Елизаветы Хмыровой вошел Мерген Манджиев. Но об этом чуть позже, а пока — немного суеты, и ученики разошлись, чтобы завтра приступить к настоящим занятиям. Кстати, то, что Лиза знала, как переводится имя соседа по парте — чистой воды случайность! В первой жизни у Хмыровой была однокурсница-калмычка Марина Дорджиева, а у той брат — Мерген. Девочка очень его любила, гордилась (спортсмен он был, шахматист), она-то и сказала, что «Мерген» означает «меткий охотник или стрелок». Причуды судьбы, однако… * * * Елизавета с трудом отбилась от девчонок, предлагавших погулять, сходить в кино с мальчиками, поболтать-посплетничать. — Я только вернулась, девочки, надо разобрать деревенские сумки. В следующий раз. Пока! — и убежала. Хватило ей их детского лепета. Дома действительно было много дел. Они с дедом приехали утром тридцать первого на председательском УАЗике (машина-зверь!), с кучей мешков, свертков, коробок и ящиков с дарами села. Баба Женя не отпускала внучку до последнего и нагрузила всем, чем можно, по самое-самое. — Милая, как ты будешь одна-то? Вовка, паразит, вернется к новому году только, и я не могу работу бросить… — сокрушалась фельдшерица, одна на две деревни. — Ты говоришь, дворничиха ваша присмотрит за тобой? Она порядочная? Толковая? Ей можно доверять? Вовка вроде сказал, что хорошая женщина… Я тут собрала кое-что на первое время, после уборочной дед ещё приедет, может, и я с ним… Ой, деточка, я так волнуюсь… Елизавета успокаивала бабушку, уверяла, что всё будет хорошо, что у неё всё под контролем… Наивная чукотская девочка! Забыла, забыла Елизавета Владимировна особенности советской действительности. Вернее, она, живя в столице, под крылом генерала — преподавателя военной академии с квартирой на Ленинском проспекте и работающей при «Интуристе» матерью, многое не замечала и не учитывала. До того ли ей было? В Волгограде 70х пришлось проявлять лучшие качества Лиззи Мортен по выживанию: шить, вязать, выкручиваться с продуктами. Тот ещё квест оказался! Но в целом нормально все было. Самое сложное — обувь купить по сезону на её 40 размер. Пальто, плащ, куртку, кое-что из теплого, даже пару брюк мать оставила (в чемодан не влезло или специально?), кеды были, сапоги резиновые и туфли фасона «прощай, молодость» в сельпо прикупили, а вот с зимней обувкой пришлось помучиться. Елизавета не хотела просить мать: та, обиженная, не звонила, изредка присылала коротенькие сообщения на почтовых открытках и небольшие денежные переводы раз в месяц. Отец оставил свою сберкнижку, но ей денег без паспорта не дали. Дед оставил сто (!) рублей… «Но ведь выжила, чего там? Не померла от голода-холода, что мир не без добрых людей узнала на собственном опыте, научилась многому, друга милого нашла… А что немного помучилась, так на пользу пошло!» — вспоминала позже эти месяцы Елизавета и смеялась. Приключение бытовое обыкновенное! Часть вторая, Глава 6 Вечер первого сентября. Елизавета с дворничихой тётей Таней разбирает сваленную в углу кучу бабы Жениной «продуктовой корзины»: ящик яблок и груш, мешок картошки, мешок моркови, свеклы; лук, чеснок в связках; два больших вилка капусты, коробка с помидорами, перцем (!), немного огурцов; два здоровых кабачка; корзина яиц, переложенных соломой и опилками; крынка сметаны, бидон молока и жбан меда; трехлитровая банка варенья клубничного, вяленая рыба в газете; две курицы, обернутые крапивой и лопухами в нескольких влажных тряпках, запечённый гусь (сразу съешь!); холщовый мешок с пирогами и плюшками (на дорожку). |