Книга Когда-то я была злодейкой, страница 82 – Лора Лей

* * *

Её Хантер случайно устроился дворником в Лефортово, что принесло не только дополнительные деньги, но и, через полгода ударного труда на ниве уборки улиц и дворов, небольшую уютную комнатку в старой коммуналке, распоряжением руководства местного ЖЭКа закрепленную за ним. Это произошло после зимней сессии их третьего курса.

Рукастый и головастый студент престижного вуза, исполнительный, без вредных привычек и мутных друзей, отзывчивый и симпатичный, пользовался успехом у местных пенсионеров (за красоту, отзывчивость — чинил утюги, стиральные и швейные машинки, велосипеды внукам, редкие пылесосы — и качественную уборку придомовой территории) и дворняг, ставших объектами тимуровской опеки парочки из провинции.

Соседями по коммуналке были часовщик Михаил (Михель, вообще-то) Ефимович Блюмин, работающий инвалид (по здоровью, ага) и кроссвордист, и ещё один дворник, лимитчик Айдар Галиев, со дня на день ожидающий прописку в столице, а там, глядишь, и отдельную квартиру в новом районе (начальство клялось и божилось).

Дом, старый, двухэтажный, с облупленными стенами парадных, двойными «стеклопакетами» и высокими потолками, оказался теплым, а коммуналка — неухоженной. «Да уж, мыть и мыть» — подумала попаданка, когда впервые попала в «обитель холостяков».

Каждый уэкенд в течение двух месяцев она, вооружившись тряпками, щетками, «белизной», «пемоксолью», купоросом и адским упрямством оттирала ванну, унитаз, раковины, стены, двери, метлахскую плитку в туалете и кухне, замызганную газовую плиту, подоконники и полы в коридоре, гоняя мужиков за подручными средствами и направляя их робкие порывы помочь в мирное русло.

В результате упорного труда бригады «Ух!» общежитие барачного типа превратилось в относительно приемлемое, по мерках перфекционистки Хмыровой, жилище (гранд-ремонт попаданка решила сделать позже).

Коридор отныне освещали две стоваттные лампочки в самодельных абажурах из шпагата(на надувной шарик наматывается шнур, скрепляется клеем и после «сдувания» веревочная конструкция надевается на патрон), у входа лежал резиновый коврик, обмотанный сырой тряпкой, вешалка из ветвистой рогатины предназначалась как для одежды, так и для шляп часовщика, из ящиков, собранных у магазина и покрашенных суриком, собрали этажерку для обуви.

На кухонных окнах, прикрывая отбитые куски краски, висели ситцевые шторки, чудом выживший безхозный посудный шкаф, подремонтированный и отмытый, хранил разнокалиберную, но вполне приличную посуду, вид которой скрывали такие же, как и на окнах, шторки (уценка, купленная матерью Лизы по случаю в магазине «Ткани» на Ленинском).

В общем, входить отныне в квартиру было нестрашно и жить оказалось можно!

Оба соседа по коммуналке были чрезвычайно лояльны к приходам Лизы, не противились ее «мойдодырским» и командирским наклонностям, всегда просили сготовить «домашнее», предлагая продукты и собственные скромные умения, и настоятельно советовали переехать к ним в «мужской монастырь» окончательно.

Благодаря имевшейся в семье Хмыровых «Книге о вкусной и здоровой пище» (большая такая, голубая, с картинками), чуть ли не до дыр «залистанной» в детстве и еще не раз изученной во время каникул в школе, и практическим урокам бабушки Елизавета могла готовить так, что мужики нахваливали простые, но вкусные блюда молодой соседки, а та старалась побаловать интернациональную компанию приближенными к родной кухне угощениями.