Книга Лекарка поневоле и опять 25 примет, страница 103 – Ульяна Муратова

— Нет, Дженера. Ты постелила свою постель, теперь спи в ней одна. Я не стану убивать брата только потому, что он тебе мешает.

Она вскочила с края больничной койки, словно ошпарилась его словами.

— Ты не понимаешь, каково с ним стало в последние годы! Он жесток!

— К моему сыну тоже?

Джен поколебалась, но всё же ответила правду. Никакой фальши в её словах он не почувствовал.

— Жесток ко всем, кроме Мальба.

— Почему?

— Не знаю. Мне кажется, ему доставляет особое удовольствие, что твой сын обожает его и ненавидит тебя. Он даже к своим родным детям менее внимателен, чем к Мальбу.

— А ты, Дженера? Ты — хорошая мать?

— Я очень стараюсь ею быть, — ответила она, и он поверил.

Джен всегда старалась если не быть, то хотя бы казаться лучшей. Самой милой, ласковой, нежной и любящей. Великолепная картинка, которой легко обмануться в юности.

— Я могу забрать сына, если он тебе мешает.

— Не говори ерунды, я никогда не откажусь от своих детей. Кроме того, Гай настроил Мальба так, что нам всем приходится скрывать, кто его настоящий отец. Мы боимся, что если Мальб узнает правду, он этого просто не вынесет. Сын — одна из причин, почему я не могу пойти по юридическому пути. Он боготворит Гая, и если выяснится, какие преступления тот совершил, это отразится на всех детях и особенно на нём. Каково им будет жить, если вскроется вся правда? Я обязана защищать своих детей. А ты обязан защищать меня, Эрер. Ты поклялся делать это перед Луноликой. Ты говорил, что будешь любить только меня. Неужели ты лгал мне в лицо? Неужели твоему слову нельзя верить?

Джен смотрела на него так, будто он только что выстрелил ей прямо в сердце. Будто это она открылась и доверилась ему, а он — предал и отвернулся. Будто это он виноват в том, что их брак рассыпался, как куча осенних листьев на ветру.

Самое страшное, что она не притворялась. Она действительно искренне верила в то, что он обязан защищать её даже теперь. И действительно хотела начать всё с начала.

Эрер оказался перед мучительно сложным выбором. На одной чаше весов — долг, шанс вернуться к прошлой жизни и очистить имя, продолжить карьеру в СИБе, воспитывать сына, восстановить отношения с родителями, поквитаться с братом и воссоединиться пусть с уже не любимой, но всё-таки женой… и Таисия — на другой.

И Таисия перевешивала. Вот такая неимоверно тяжёлая конфетка.

— Ты тоже клялась, Дженера, а потом пригласила в постель моего брата, — спокойно ответил Эрер, чувствуя, как в груди развязывается узел, много лет причинявший огромную боль и не дававший двигаться дальше. — Всё, что я могу сделать — это забрать сына и воспитывать его дальше так, как считаю нужным. Но когда я говорю забрать — я имею в виду забрать навсегда. Не делить с тобой, не воспитывать вместе, не быть отцом по расписанию. Либо целиком, либо никак. Тебя я видеть не хочу. Я годами пытался добиться от тебя хоть слова, я писал тебе сотни писем, и они все оставались без ответа. Прости, но теперь уже слишком поздно. Я больше ничего к тебе не чувствую.

— Это неправда! Ты просто хочешь уязвить меня! — всхлипнула она. — И я понимаю, насколько ты зол, но я также знаю, что у тебя никого нет и не было всё это время. И мне говорили, что ты спрашивал обо мне. Я не верю, что ты вот так просто взял и разлюбил меня.