Книга Лекарка поневоле и 25 плохих примет, страница 8 – Ульяна Муратова

Вот только я не врач и ничего не умею, а воспоминания Ланы пока слишком обрывисты и ненадёжны.

И что теперь делать⁈

Возможно, стоило закрыть перед Грегом дверь и оставить его и стервозину Мигну без помощи. Это было бы вполне логично и в какой-то мере даже справедливо. Но я не смогла. Заранее с ужасом представляла то, через что придётся теперь пройти, вот только оставить человека умирать, зная, что в теории можешь его спасти — не в моих силах.

Не одна Ланка — дурочка сердобольная. Вместе с непрошенным даром на меня обрушилась и непрошенная ответственность, к которой я тоже оказалась не готова. Ну не просила же быть целительницей!

Однако рассусоливать некогда. Пока я предаюсь судьбобичеванию, где-то истекает кровью пусть злоязыкая, но беременная Мигна…

Я подхватила корзинку с зельями, затёртым набором хирургических инструментов и перевязочными средствами. Грег оставил запряжённую марчем телегу у самого входа, и рванул с места, стоило мне только забраться в неё. Сквозь ночной лес он мчал так, будто за ним гнались призраки.

Марч, больше всего напоминающий антилопу канну, испуганно нёсся по утоптанной грунтовой дороге. Грег хлестал его по крутым бокам, заставляя потной шерстистой стрелой лететь сквозь полный опасностей лес. Будучи дневным животным, марч плохо видел в темноте, но боль от ударов и страх подстёгивали поскорее вернуться в родное стойло.

— Перестань! — потребовала я, когда Грег замахнулся для очередного удара плетью.

— Тебя не спросили, — грубо ответил он и стеганул марча ещё раз, хоть и слабее.

— Будешь так себя вести, я откажусь помогать, — пригрозила я, хватаясь руками за борта телеги, чтобы не выпасть от тряски. — И тогда смерть Мигны будет на твоей совести. Одно дело помогать больным, другое — терпеть жестокость и грубость. На второе я не подписывалась.

Отповедь удивила Грега настолько, что он даже обернулся и на секунду уставился на меня широко распахнутыми глазами. Правда, когда телегу в очередной раз подкинуло на кочке, ему пришлось снова посмотреть на дорогу.

Лану можно понять — Грег был чудо как хорош собой. Эдакий Джейсон Момоа, только помладше. И даже левую бровь рассекает шрам — всё по канону. Как тут устоять, особенно неопытной и жаждущей романтики девушке?

Бешеная скачка и тряска закончились у двухэтажного дома старосты. Его сыновья распахнули ворота, и мы стремительно въехали внутрь огороженного высоким забором двора.

Вопреки ночному обычаю, входная дверь была приоткрыта, и Грег потянул меня в избу, пока сыновья старосты распрягали марча и уводили в стайню. Обитатели дома не спали, а из дальней комнаты слышались стоны. Именно туда меня и потащили.

Стоило мне появиться на пороге, как бледно-серая, как городской снег, жена старосты отпрянула от постели, на которой металась стонущая от боли Мигна. При виде окровавленных простыней меня замутило так, что пришлось ухватиться за косяк, лишь бы не свалиться в обморок. В глазах потемнело, а к горлу подступила тошнота.

— Ну чего ты стоишь? — раздражённо подтолкнул меня к кровати жены Грег.

— Не смей меня трогать! — прошипела я, справляясь с накатившей дурнотой.

Божечки-кошечки, сколько крови! Как эта Мигна вообще ещё жива?

Помимо дурноты, началась ещё и противная икота, но хоть в глазах прояснилось. Захотелось сбежать и спрятаться, и я горько пожалела, что согласилась поехать с Грегом. Воспоминания Ланы отступили на второй план, а в ушах громко стучало сердце, мешая сосредоточиться.