Книга Песнь Теней и Звёздного света, страница 61 – Морган Готье

— Это моё любимое время года. Лучшие маги со всех королевств Далерина целую неделю соревнуются в магических играх. Ледяные эльфы поражают воображение своей магией льда. Гномы из Дурна властвуют камнем и металлом. Тролли из Бавы каждый раз восхищают толпу своей связью с растительностью и зеленью. Троновианцы — прирождённые артисты с их огненной магией. Ну а мы, Талей, всегда были любимцами публики благодаря нашей магии воды.

— Мидори не участвовали? — спрашиваю я, с ноткой стыда.

— Раньше участвовали, много лет назад. Мой отец, король-консорт⁹, рассказывал мне и сёстрам эпические истории о повелителях воздуха и песка из Мидори, — Эрис вздыхает. — Но после войны с Дрогоном и закрытия порталов, мидорианцы испугались магии и запретили её во всех проявлениях. Они думали, что, запретив магию, обезопасят себя от новой магической войны. Но всё, чего они добились — это изоляции от остального мира и гонений людей, которые просто родились с даром. Их действиями управлял страх. Но, может быть… может быть, мы ещё увидим повелителей песка и воздуха.

Эта мысль вселяет в меня искру надежды. Я знаю, что мои родители были молоды во время Великой Войны. Я родилась в самом разгаре конфликта, но мне никогда не казалось, что мои родители руководствуются страхом. И всё же… они знали о моей магии и скрывали это.

Эрис, должно быть, чувствует мою грусть и продолжает рассказ:

— Я познакомилась с братьями Харланд на Турнире Магии. Все хотели увидеть племянников короля Троновии, ведь у них уже была репутация могущественных магов. Мы ожидали, что у них будет магия огня, как и у всех троновианцев, но они нас удивили. Один магический аномал — редкость. А вот трое — это невозможно. Но вот они, троновианцы без огненной магии. Атлас и Никс сразу стали любимцами публики, и, поверь, они наслаждались каждым мгновением того внимания.

— А Финн?

— Финн не участвовал. Братья сказали, что он заболел на пути в Гидру и не смог выступать. С ними были и другие троновианцы с магией огня — один из них занял место Финна. Сам же Финн держался особняком, и большую часть праздника прятался.

— Так вот когда ты их встретила.

Она кивает.

— В последнюю ночь турнира во дворце устраивают грандиозный приём. Я воспользовалась этим, чтобы незаметно ускользнуть с праздника и подняться на самую высокую балюстраду, намереваясь спрыгнуть и покончить с собой.

— Что тебя остановило?

— Я уже подошла к перилам, когда чей-то голос застал меня врасплох…

Она улыбается, вспоминая тот момент:

— Финн стоял на противоположном конце, смотрел на звёзды. Он спросил, всё ли со мной в порядке, и я ответила, что мне просто нужно немного свежего воздуха. Ложь. И, судя по его взгляду, он знал это. Но, как настоящий джентльмен, не стал меня уличать. Он протирал очки. Теперь я знаю, что он делает это, когда нервничает или погружён в размышления… А потом спросил, не хочу ли я присоединиться. Я нехотя согласилась. Помню, я спросила, почему он тоже прячется на балконе, и он без утайки признался, что скрывается. Сказал, что на самом деле не болен, и что они с братьями всё подстроили, чтобы ему не пришлось участвовать в соревнованиях. Я собиралась провести с ним всего несколько минут, а потом найти другой балкон, с которого могла бы спрыгнуть… но, прежде чем я успела это осознать, прошли часы, и впервые за много месяцев я рассмеялась. Финн спросил, зачем я на самом деле пришла туда, и я призналась ему в своих суицидальных намерениях. Рассказала даже об абьюзивном муже. Я ожидала увидеть в его глазах жалость, но увидела лишь невыразимую ярость. Думала, он начнёт соболезновать, но нет. Он сказал: