Книга Опальная принцесса и аферист, страница 106 – Мария Ирисова

— Мил человек, руки покажи!

Здоровяк нахмурился, но через минуту протянул пятерни, мозолистые и натруженные.

— Никакой он не разбойник, я вижу руки работяги! Капитан, обещайте, что не тронете ни его, ни тех, кто вместе с ним!

— Это еще что такое? — на поляну явился Джереми. Окинул взглядом бугая, вздохнул. — Что очередной несчастный, которого надо спасать?

— И как вы догадались?

— Одного не пойму, как вы их находите в лесной глуши-то? Даже дозорные никого не заметили, — граф перевел взгляд на увальня и потребовал: — Говори, что с тобою приключилось? Почему на тракт вышел?

— Дык, в деревне произошла беда и туда пришло лихо.

Капитан сердито цыкнул, солдаты одарили деревенского увальня насмешливыми взглядами. Такой большой, а лиха забоялся, аки баба.

— Как зовут тебя? — потребовал Джереми.

— Корнелий, ваша милость.

— Что ж, Корнелий, рассказывай, с чего все началось?

— Ну, наверное, с вишневки, — почесав маковку предположил здоровяк.

— Да, нет же с бани! — неожиданно долетело из-за кустов.

— Ну, и с бани тоже… Надумал мой кум баню строить! Баня на селе — это хорошо, попариться можно, веничком того, да и девок… Хм… Прощенья просим, барышня. Собрались мы с мужиками в лес, деревья валить. А кум предложил по чекушке за начало, ну мы и того, выпили, для сугреву значится.

— А лихо вам потом, стало быть, привиделось спьяну?

— Нет, лихо позже появилось. Мы баню построили, истопить попытались, парку нагнали, а там того — лихо! Косое, кривое и тень вот такенную отбрасывает, а самого не видать.

— Может вы просто перебрали? — снисходительно вопросил капитан.

— Ваша милость, — здоровяк глянул на Грависа, как на дитя неразумное, — оно ж, конечно, всякое может привидеться после рюмашки, но не всем же сразу.

— Что дальше было? — заинтересовался Джереми.

— Мы оттуда чёсу! Всяк знает, коль лихо прицепится, мужику тому и конец придет, — здоровяк вздохнул, взлохматил русый чуб и на меня глянул. — Утром беды начались. Баня мхом покрылась. Мы из соседней деревеньки чернеца кликнули. Энтот сквернавец кадилом навонял, дыму напустил и лихо пуще-прежнего прогневал. Когда дым того, — Корнелий помахал рукой перед носом будто дымку разгоняя, — оказалось банька снаружи мхом покрылась до самой крыши.

— И что потом?

— Дык, ежели служка господень, ничего поделать не сумел, значит там настоящее зло поселилось, а с ним бороться можно только одним способом — огнем.

— Вы сожгли баню? — поняла я.

— А чаволь еще делать-то? Сколько строили, а потом эх-х… Утром мох во всех избах появился, скотина полегла, урожай заплесневел. Вода в колодце тухлятиной смердит. Вот мы баб и деток похватали и сорвались с насиженных места. Кто к родственникам уехал, а мы вот в город подались, токмо туда нас не пустили без деньги… Вот мы и… Бес попутал окаянный!

Мужик понурил голову, а я вздохнула заподозрив, что деревенские олухи прогневили лесного ворса.

— Вы для бани перекрученное, сухое дерево рубили? — спрашиваю у мужика.

Корнелий вытаращился на меня и перекрестился.

— Ваша милость, как в воду глядит. Срубили — думали сухостой. А…

— Значит так! Сделаешь, как я велю, спасешь деревню! Но ежели испугаешься, отступишь, то встретишь смерть свою в петле.

— Все сделаю, землей-матушкой клянусь.

— Зайди в деревню с первыми лучами солнца, иди прямиком к сгоревшей бане никуда не сворачивай. Обойдешь ее три раза, увидишь росток. Выкопай его и отнеси в лес, туда где росло крученое дерево. Да там и высади, затем полей и помолись Единому! Но запомни, ты должен уйти из лесу до наступления темноты в деревню заходить не вздумай. Пройдет три дня и три ночи, тогда снова иди в лес, если росток принялся, значит можно возвращаться, лихо ушло.