Книга Опальная принцесса и аферист, страница 31 – Мария Ирисова

— Вопрос решаемый.

— Дальше я постараюсь затянуть наше пребывание в городе и все это время ты сможешь вьюном вертеться вокруг Фалькони. Ну что?

— Есть один слабый момент, как ты собираешься подстроить ограбление? Нужно создать видимость, будто здесь побывала сотня человек. Даже если всю ночь будешь бегать вокруг лагеря, утром вояки пойдут по следам, которые как выяснится никуда не ведут.

— Это мои заботы, обещаю все будет крайне достоверно. Твоя задача — лошади. Уведи их куда-нибудь, чтобы никто не смог быстро отыскать.

— Они точно не проснуться?

— Дрём-Дрёмыч заверял, что до восхода проспят аки младенцы.

Конкрадов посмотрел на звезды.

— На все про все часа три… Но шансы есть. Хорошо я в деле! — подтверждая свои слова он щелкнул пальцами и под плащом появилась нормальная одежда.

— Э-э-э, как ты это сделал?

— У каждого свои секреты, — щелкнул меня по носу Конкрадов. — Поторопись, через три часа все должно быть готово!

Глядя на улыбку прохиндея в сердце, наконец-то появилась уверенность — все получится, как задумано. Улыбнулась в ответ, и мы разошлись выполнять каждый свою часть сделки.

До чего же сладко спалось под открытым небом. Лесная свежесть дивным ароматом растекалась по округе, щебетали птицы. Размеренный шелест листвы, звучал приятнее любой мелодии.

Я потянула одеяло чуть повыше, перевернулась на другой бок и с наслаждением отдалась во власть сна.

Чудилось мне будто бы я снова очутилась в Радужном лесу. Забылись все переживания, отступили на задний план тревоги о замыслах венценосного батюшки. Осталась только приятная нега и какое-то смутное осознание — все будет хорошо.

Затем в сон ворвались голоса. Точнее один голос, но очень громкий и беспощадно забористый. Он прошелся по всем, даже деревья в лесу смутились, да что там ветер и тот пристыжено затих, будто бы и в самом деле провинился.

Моя заспанная голова пыталась уловить смысл сказанного, получалось из рук вон. За жизнь свою всякое слышать доводилось, деревенские мужики на язык несдержанные, а ежели на грудь примут, такие выражения выдают хоть бери да записывай.

Однако капитан Гравис разом всех переплюнул. Его возмущение имело абсолютно нецензурную форму, вот прямо в крайней степени, аж я прозрела.

Подчиненные молча таращились по сторонам, терли глаза и банально не понимали, что происходит.

Да, ограбление оно всегда неожиданное, однако в нашем случае лагерь был перетряхнут вверху до низу. Увидав бардак при свете дня, я даже проснулась и на всякий случай глаза протерла — не пригрезилось ли.

— Как… — дальше длинная фраза непереводимого Витанского фольклора, — можно было… — и снова гениальная конструкция, от которой уши в трубочку свернулись, а ум за разум зашел в попытке вообразить сказанное.

— Здесь же леди! — изрек Джереми, первым заметив мое пробуждение.

На поляне стало тихо, только Гравис лицом багровеет.

— Что за шум с утра пораньше? — тут мой взгляд упирается в чужие портянки, чуть поодаль валяется пара ботинок, почему-то оба левые. Еще дальше на кусте висят портки, мужские… — Э-э-э, вы что спасенного догола раздели?

Все взгляды тут же сосредоточились на Конкрадове, тот полу плаща отодвинул.

— Как видите мои на месте.

Гляжу на стражников, они на меня, а в воздухе вопрос витает.