Книга Вернись, я все прощу. Дракон передумал разводиться, страница 1 – Таня Драго

Я сжимала в руках платок, уже промокший насквозь, и пыталась не смотреть на Анмира.

Двадцать пять лет замужества, а он стоял передо мной — высокий, статный, с этой презрительной усмешкой, которую я раньше принимала за игривость.

Дракон в человеческом обличье.

Красивый, сильный, и абсолютно беспощадный к тем, кто больше не представлял для него ценности. А я… Я сидела на ступенях собственного дома.

Вернее, теперь его замка. Его и этой… Лизеллы.

— Ну что, дорогая, — он произнес это слово с такой издевкой, что у меня перехватило горло. — Всё еще надеешься, что я передумаю? Что скажу: «Телиана, прости, я ошибался, вернись домой»?

Я подняла на него глаза.

Красные от слез, опухшие — знаю, как выгляжу.

А он — безупречен.

Даже сейчас, когда методично разрушает мою жизнь, выглядит как воплощение мужского совершенства. Широкие плечи под дорогим камзолом, благородная осанка, эти пронзительные синие глаза, в которых когда-то мне мерещилась любовь. Теперь я понимаю — это было просто удовлетворение собственника, разглядывающего удачную покупку.

— Анмир, пожалуйста... — я попыталась встать с холодной мраморной ступени, но подол длинного дорожного платья намотался на каблук, и я едва не рухнула обратно.

Как всегда.

Двадцать пять лет неуклюжести, споткнувшихся слов и опрокинутых чашек, и он ни разу не перестал находить это источником развлечения.

— Посмотри на себя, — он рассмеялся, и этот смех обжег больнее любых оскорблений. — Сорок три года, и ты до сих пор спотыкаешься о собственные ноги. Не можешь пройти по комнате, не задев что-нибудь. Как я вообще мог... — он покачал головой, словно искренне удивляясь собственной когда-то случившейся слепоте. — Двадцать пять лет я терпел. Двадцать пять лет притворялся, что мне нравится твое... уродство.

Уродство.

Так он теперь называл то, что когда-то — в самом начале, в медовые месяцы молодого брака — ласково именовал моей трогательной особенностью.

— Мы же были счастливы, — прошептала я, и голос предательски дрожал. — Илиран, наш сын... ты говорил, что я хорошая мать...

— Наш сын вырос, — отрезал Анмир, и в его тоне появились металлические нотки. — Он больше не нуждается в няньке, которая каждый вечер читает ему сказки и каждое утро жжет овсянку. А я не нуждаюсь в жене, которая умеет только плакать над романами и спотыкаться о мебель.

Овсянку.

Он помнил, что я каждое утро готовила ему овсянку с медом и лесными орехами. Потому что он когда-то — давно, в другой жизни — сказал, что это напоминает ему о детстве в отцовском замке. А теперь даже это превратилось в повод для унижения.

— У тебя есть деньги? — спросил он небрежно, поправляя золотые запонки на манжетах. — Нет, конечно. Ты же всё до последней монеты вложила в мои торговые предприятия. Такая преданная, такая доверчивая жена. — Он присел рядом со мной на ступени, и я почувствовала знакомый дорогой запах его одеколона. — Знаешь, что самое потешное, Телиана? Ты даже сейчас смотришь на меня так, будто я могу вдруг прозреть и передумать. Будто всё это — какое-то чудовищное недоразумение, которое вот-вот разрешится. Но ты – отработанный материал. Старая жена, которую несложно заменить.

Слезы снова потекли по щекам, но я больше не могла их останавливать.