Книга Вернись, я все прощу. Дракон передумал разводиться, страница 56 – Таня Драго

Слёзы текли по моему лицу, но это были не слёзы боли — это были слёзы освобождения. Двадцать пять лет молчания наконец закончились.

— Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! — крикнула я так громко, что голос эхом отразился от стен поместья. — НЕНАВИЖУ ЗА КАЖДЫЙ ДЕНЬ ПОТЕРЯННОЙ ЖИЗНИ! ЗА КАЖДУЮ СЛЕЗУ! ЗА ТО, ЧТО ТЫ УКРАЛ У МЕНЯ ЛУЧШИЕ ГОДЫ!

Анмир отступил, ошеломлённый этим потоком ярости.

Его лицо было бледным, глаза широко раскрыты от шока.

— Но, дорогая... мы же можем всё исправить...

— НЕНАВИЖУ! — повторила я, и это слово прозвучало как приговор.

И тут произошло нечто невероятное.

Анмир вдруг схватился за горло, его лицо покраснело, потом посинело. Он начал задыхаться, делая короткие, прерывистые вдохи. Его глаза расширились от паники, и он упал на колени, а затем рухнул на землю, всё ещё пытаясь втянуть воздух в лёгкие.

Шатёр взорвался криками ужаса и замешательства.

Но я стояла и смотрела на него, и в первое мгновение моё сердце наполнилось чем-то страшным и тёмным — удовлетворением.

А потом дошло. Боже, что я творю.

— Лекаря! — крикнул Илиран, бросаясь к отцу.

Я инстинктивно дёрнулась вперёд, чтобы помочь. Какими бы ни были мои чувства к Анмиру, он всё-таки человек, и видеть, как кто-то задыхается...

— Нет, мама, не подходи! — Илиран резко повернулся ко мне, его лицо было бледным, но решительным. — Но сделай сейчас что-то, чтобы перестать его ненавидеть. Прямо сейчас, мама!

Его слова ударили меня как пощёчина.

Что он имеет в виду? Почему я не должна подходить?

И что значит "перестать ненавидеть"?

Но что-то в тоне Илирана, в его испуганных, но уверенных глазах заставило меня остановиться. Он знал что-то такое, чего не знала я.

Что-то важное.

Я стояла в нескольких шагах от умирающего мужа и лихорадочно пыталась понять, что происходит. Перестать ненавидеть? Как можно по приказу перестать чувствовать то, что накапливалось четверть века?

И тут до меня начало доходить. Слишком странное совпадение — мои слова о ненависти и внезапный приступ удушья у Анмира. Слишком точная реакция Илирана, который будто знал, что нужно делать.

Боже мой. Неужели это я?

Я закрыла глаза и лихорадочно перебирала воспоминания, пытаясь найти хоть что-то хорошее, связанное с Анмиром. Что угодно.

Любую зацепку, которая помогла бы ослабить эту жгучую ненависть.

Двадцать пять лет брака. Должно же быть что-то...

О, это было трудно. Анмир очень старался быть отвратительным мужем. Ему бы кубок дать по отвратительности.

И вдруг я нашла.

Единственное воспоминание, которое всё ещё грело сердце несмотря ни на что.

Рождение Илирана.

Я помнила, как Анмир держал новорождённого сына.

Как его руки дрожали от волнения. Как он наклонился ко мне, бледной и измученной после трудных родов, и прошептал: "Спасибо. Спасибо за такого прекрасного сына." В тот момент в его глазах не было фальши, расчёта, эгоизма. Только восторг отца, впервые увидевшего своего ребёнка.

Он отец моего сына. Каким бы он ни был мужем, но он дал мне Илирана.

И сразу же, словно кто-то резко открыл окно в душной комнате, ненависть начала отступать. Не исчезла совсем — это было бы невозможно, — но стала тише, менее удушающей.

Анмиру сразу стало легче дышать.

Его хриплые вдохи стали глубже, цвет лица постепенно возвращался к нормальному. Он лежал на земле, широко раскрыв глаза, и смотрел на меня с выражением абсолютного шока.