Книга Метка Вечных, страница 101 – Валентина Зайцева

Я стояла на ступенях, ведущих к двери. По другую сторону двора тянулся ряд деревьев, похожих на древний лес — деревья со старыми, искривлёнными ветвями, которые переплетались друг с другом; в тусклом освещении разглядеть детали было трудно. Надо мной висела луна во всей своей сине-зелёной красе — и действительно, вокруг неё не было ни единой звезды, ничего, что намекало бы на существование вселенной за пределами этого мира.

— Пошли, — попытался уговорить меня Элвин, но не стал хватать. Он спустился на несколько ступеней вниз и поманил меня следовать за собой. — Я понимаю. Понимаю, это многовато. Но, пожалуйста. Мы не можем опоздать.

Очнувшись, я поняла, что во дворе и правда стоит карета. Впереди повозки находились две... ну, я предположила, что это должны быть лошади, если бы кто-то скрестил лошадь со сверчком. У них была форма тела лошади, но вместо шерсти — экзоскелет. Зазубренные, острые пластины, похожие на броню, слоями накладывались друг на друга, образуя подвижные сочленения, и тянулись назад. С голов поднимались два больших рога, зазубренных и закрученных в длинные спирали позади них.

Глаза у них были насекомьи — фасеточные и странные. Один из тварей стукнул копытом о землю и тряхнул головой, ударив рогами себе по спине в нетерпении. Их задние ноги сгибались совершенно не в ту сторону и были слишком большими — в точности как у насекомого.

Я не заметила, как отступила на шаг назад, пока рука Элвина не легла мне на запястье, удерживая на месте.

— Ты в порядке, куколка. Они безобидные, прямо как лошади.

Они были не страннее того хваталя, которого я встречала, пыталась напомнить я себе. Но всё равно не могла расслабить плечи — да и вообще что-либо, — пока шла вниз по ступеням с Элвином к карете. Ладно. Жуко-лошади. Странные, рогатые, злобные, бронированные жуко-лошади. Которые раньше были людьми. Которые, вероятно, едят людей, потому что все в Нижнемирье — хищники. Никаких проблем. Я продолжала разговаривать сама с собой в уме, пытаясь убедить себя, что не вот-вот умру.

Это не особо помогало.

Каел

Для меня не существовало большего освобождения, чем ощущать, как жизнь покидает тело поверженного противника.

Я вогнал свой меч глубоко в грудную клетку врага, пригвоздив безжизненное тело к земле. Клинок пронзил плоть, прошёл сквозь кости и вонзился в плотно утрамбованную почву. Я провернул рукоять, чувствуя, как сопротивление оказывает не столько плоть или кость, сколько сама земля под ними.

Женщина, распростёртая у моих ног, принадлежала к моему собственному дому. Свирепая воительница, которая на протяжении многих лет жаждала скрестить со мной клинки в бою. Я был безмерно горд ею.

Резким движением я выдернул меч из её рёбер, и алый фонтан крови веером разлетелся по утоптанной земле Колизея. Толпа взревела и заликовала, рукоплеща насилию больше, чем моей победе. В конце концов, я оставался непобедимым в бою. Никто не ожидал иного исхода. Праздновать следовало то, как долго и как достойно претендент мог противостоять мне.

Я отдал честь своему противнику, ударив окованным в латы кулаком по нагруднику. Толпа взорвалась овациями, восторгаясь театральностью момента. Свободой. Кровью. Зрелищем.

Слухи о скором возвращении Самира уже наверняка разлетелись по всему городу. Однако никто не знал — кроме меня самого и Илены, которой были открыты мои мысли, — что я не собираюсь возвращаться в свой склеп, как того требовал обычай.