Книга Метка Вечных, страница 118 – Валентина Зайцева

Вот почему сейчас всё так невыносимо болело и ныло. По крайней мере, я не упала на острые камни или коряги. Маленькие жалкие радости в океане боли и отчаяния.

Кое-как отдышавшись и справившись с паникой, я с неимоверным трудом оторвалась от холодной земли и поднялась сначала на четвереньки. Меня трясло мелкой дрожью, руки дрожали так сильно, что едва держали вес тела. Я словно потеряла прочную связь с окружающим миром, ощущала себя бесплотным призраком, едва удерживающимся в реальности. Но нужно было снова взобраться на это проклятое создание и продолжить отчаянный побег любой ценой. Удар молнии явно не был простой случайностью или капризом природы. Слишком уж своевременным и точным он оказался, слишком удобно попал прямо перед нами.

Потребовались абсолютно все мои силы и остатки воли, чтобы продраться сквозь огненную всепоглощающую боль и с трудом подняться на дрожащие ноги. Судя по острому нестерпимому жжению и неприятному липкому ощущению на ноге, колено сильно кровоточило, кровь стекала тёплыми струйками. Дрожащей, непослушной рукой я торопливо откинула спутанные волосы с разгорячённого лица.

Когда я с трудом подняла затуманенный взгляд, все светлые мысли о близкой свободе мгновенно рассыпались горьким прахом. Хрупкая надежда умерла, не успев по-настоящему родиться.

Эту молнию метнул вовсе не владыка Каел, как я опрометчиво подумала.

Там, точно на месте удара ослепительной молнии, неподвижно стояла высокая тёмная фигура, пристально наблюдавшая за мной немигающим взглядом. Высокий и мускулистый мужчина в безупречно скроенном дорогом костюме, под которым легко угадывались гибкие, сильные мускулы хищника. Одетый с головы до ног в чёрные ткани разных благородных фактур, отбрасывающий резкие контрастные тени в причудливом свете двух огромных лун над головой, он выглядел одновременно грозно, внушительно и завораживающе прекрасно.

Когда он заговорил, обращаясь ко мне, его голос оказался точно таким же, как в моих недавних снах и кошмарах. Острый нож, бережно обёрнутый мягким бархатом — низкий, вкрадчивый тенор, столь же смертельно опасный и сумрачный, сколь и пронзительно, режущее острый.

— Здравствуй, моя дорогая, — его голос был бархатно-мягок, но за этой мягкостью сквозила мертвенная, гробовая холодность. От этих слов по коже побежали мурашки, будто к виску приложили лезвие, ещё не причинившее боли, но уже обещавшее неминуемый конец.

Самир.

Продолжение следует….

Конец первой книги!