Книга Обелиск, страница 31 – Полин Герц

Мимо проносились редкие машины, ночные огни фонарей и голые деревья, но ей не было до них дела. Жизнь стремительно сворачивала совсем не туда, но, как и сейчас, она могла лишь обреченно наблюдать за дорогой с пассажирского сидения.

Оказавшись у синей двери, она сразу отрицательно покачала головой, не давая Уиллису напроситься на чай. Хватит незваных гостей. Редактор устало потер виски и, еще немного потоптавшись у порога, согласно кивнул.

– Обещай, что будешь отдыхать, Стоун, – сурово взглянув на нее напоследок, сказал он. – И ни во что не ввязывайся, лады?

– Слово скаута, – усмехнулась Элизабет. – И еще, когда в следующий раз урод, который меня ненавидит, выйдет из-за решетки, не трать время на поездку, а сразу звони. Лады?

Расстроенный Уиллис раздраженно махнул рукой и хлопнул входной дверью. Прозрачный витраж недовольно зазвенел, но вскоре, поняв, что шуметь пока рано, стих, решив не тревожить и так беспокойных жильцов.

Расстаться с черной обновкой оказалось практически нереально. Только страх потерять этот чудесный спокойный запах морского ветра на пару с острым желанием принять душ заставили ее нехотя сбросить пальто. Спустя пару минут, уже обнаженная и покрытая теплым каплями, она выскочила из ванной и торопливо повесила его на свободную вешалку, аккуратно расправив ладонью. Мягкая шерсть благодарно пустила легкое электричество по кончикам пальцев. Стыдливо озираясь по сторонам, словно в страхе, что кто-то может заметить этот неожиданный порыв нежности к верхней одежде, она поежилась на ночном сквозняке и вернулась под горячие струи воды.

Утро пропустила, бессовестно проспав восход солнца. По-хорошему, хотелось бы пропустить еще и закат, но висок нещадно болел, напоминая о каждом аккуратном шовчике на бледной коже. Вяло побродив по квартире с чашкой кофе, она, наконец, придумала занятие – такое, чтобы не пришлось напрягать и без того изрядно потрепанные мозги.

Распахнув шкаф, рука невольно погладила черный лацкан. Прощаться ни с пальто, ни с его запахом не хотелось категорически, но мерзкая совесть подсказывала, что Морс может замерзнуть. А еще упрямо твердила, что возвращать следует только чистые вещи. Недовольно покосившись на отражение в дверце, Элизабет решительно сняла уже полюбившийся предмет одежды с вешалки и, удивляясь самой себе, аккуратно убрала в бумажный пакет.

– Вот это да, милочка! – охнула опрятная двухсотлетняя дама за стойкой. – Такая вещь!

– Пальто как пальто, – пожала плечами Стоун, торопливо барабаня пальцами по дереву. – Как быстро вы сможете его почистить?

– С такой одеждой нужно обращаться очень бережно, – строго взглянула на нее из-под очков бабуля. – Приходи завтра вечером, не раньше.

– Завтра? – охнула Элизабет. – А быстрее никак? Я доплачу.

– Не в деньгах дело, девочка, – отмахнулась женщина. – Здесь нужен особый подход. Это же винтаж, кашемировый шик, неужели сама не видишь? Я таких вещей лет пятьдесят в руках не держала. Сейчас так уже не делают, одна синтетика, фу на нее. И как сохранилось, ты погляди!

Элизабет с сомнением покосилась на сухие тонкие руки, нежно держащие морсово пальто. А ведь правда, она могла поклясться, что ничего мягче, уютнее и теплее на ее плечах не бывало, хотя в бутики она заходила без страха перед ценниками.