Книга Любовь и лёд. Книга 2, страница 101 – Ирмата Арьяр

И выходит, что биться за него придется Яррену. Потому что только так он выполнит клятву, данную Рагару: помогать его младшему ученику Лэйрину во всем и всегда, даже без его ведома. Особенно, когда он наденет корону Гардарунта.

Причем тут Лэйрин? Очень просто. Если горные лорды получат Игинира и через него — Север, то они выйдут из повиновения, даже номинального, гардарунтскому королю. Этот шаг уничтожит Лэйрина как короля. И этот шаг расколет горы. Белые вейриэны не хотят чрезмерного усиления риэнов: это нарушит равновесие духовного Белогорья. Хуже того, опустевший трон Белой королевы больше не будет занят: лордам не нужна верховная власть над ними. За полтора века они уже привыкли к полноте власти и не захотят уступать.

Вот так и получается, что судьба Лэйрина, Гардарунта и Белых гор сейчас решается на Севере. И решается практически в одиночку каким-то магом-полукровкой и недоучкой. Да, именно недоучкой. Стать вейриэном Яррен не успел, да и учитель постоянно твердил, что его ученик не готов, что ему слишком рано для окончательного выбора пути, и не торопился допускать к финальным испытаниям и рекомендовать ученика в белое братство.

Яррен гнал от себя меркантильную мысль, что выигранный бой в одиночку вейриэны вполне могут счесть за испытание и принять его даже без учителя. Без Рагара он не хотел. Да и не ради себя он старался, а ради клятвы, данной учителю.

Жаль, не успели они с Рамасхой вырастить орден, а с ним и армию сторонников, хотя их и немало, особенно, среди северной молодежи. Но, увы, в иерархии северян власть держат старейшины родов. Почти как в горных домах. Сиагр Ланвей тут исключение.

С этими мыслями Яррен приложил ладонь к магическому замку гостевой башни, поднялся по лестнице, открыл дверь в отведенные принцессе покои и недоуменно замер.

Все спали. Вповалку, на коврах, в обнимку с эйхо. И Летта, со всех сторон окруженная искрящимися клубками малышей. И Мара, лежавшая, неловко подогнув ногу, словно сон сразил ее на бегу. И Кандар, еще бледный от потери сил, расположившийся у самой двери на медвежьей шкуре, как будто он прибежал на зов и упал тут же, сраженный внезапным сном.

Яррен первым делом приложил пальцы к шее принцессы. Жива и дышит, как и все остальные. Уже легче.

И вторая хитрая, защищенная от прожорливых эйхо охранная сеть, спрятанная под рассыпавшейся первой, была нетронута! То есть, это не магическое нападение. И не явное: посторонних сеть не пропустила бы. Кто-то примешал снотворное в угли, отравив воздух? Но тогда отрава уже выветрилась — ученик вейриэна не ощущал никакого на себя воздействия. Сонный яд был в питье? Но почему тогда и эйхо спят как убитые? Яррен, стараясь не наступить на развалившихся пузатых снежных дракончиков, взял кувшин с водой, принюхался, проверил магией. Чистая талая вода, никаких примесей. Эта версия тоже отпала.

Отставив кувшин, он поднял на руки принцессу и отнес на ее ложе, заметив попутно, что печь в покоях остыла, угли в жаровнях прогорели и корзина с запасом почти пуста. Значит, слуги забыли о своих обязанностях или Эмерит уже приступила к своему злодейскому плану и запретила отапливать гостевую башню.

“Ирдан! — позвал Яррен. — У меня проблема. В эйхо я ничего не понимаю, но у Виолетты, Мары и Кандара наведенный сон. Я что-то упустил в охране. Может ты видишь своим особым зрением какие-то следы чужого воздействия?”