Книга Лев и Сокол, страница 89 – Ив Лангле

— Мне нужно больше времени. Разве ты не можешь сказать её боссу, что она все еще нужна тебе?

— Мне жаль, Нолан. Если бы я знала раньше, тогда, возможно, могла что-то сделать, но теперь, если она не решит остаться, это не в моей власти.

После этих слов, Нолан понял, что должен действовать. Больше нельзя откладывать. Пора рассказать Кларисе о своих чувствах. Сегодня.

Но когда он вернулся домой и увидел записку на столе, упавшее сердце сказало, что он ждал слишком долго. Не нужно было видеть её отрывистое «Спасибо за все, Сильвестр», чтобы понять, что она сбежала, забрав с собой его сердце.

Его жалобное мяуканье не помогло почувствовать себя лучше, и в кои-то веки сон не решил всех проблем. Поэтому он прибегнул к тому, что делали его двоюродные братья, когда переживали горе: заказал огромную порцию мороженого со кошачьей мятой.

Глава 17

Тихий щелчок закрывающейся двери разбудил его, пока он лежал, растянувшись на диване, лицом вниз, на мокрой от слюней мягкой подушке.

Послышались тихие шаги, и его интерес возрос. Уткнувшись лицом в подушку, он не мог уловить, кто пришел, но знал, кого надеялся увидеть. Кларисса. Она вернулась? Он перевернулся на другой бок, горя желанием увидеть женщину, по которой скучал. Один взгляд и уныние снова вернулось.

— А. Это ты.

— Что ж, и тебе привет, сынок, — протянула его мать. — Не мог бы ты сделать вид, что рад меня видеть?

— Я надеялся, что это кто-то другой. — Кто-то, кого он не видел и о ком не слышал три дня. Три. Долгих. Дня. В депрессии он отпросился с работы по болезни и хандрил в своей квартире, ел и спал, пытаясь понять, как мог так сильно влюбиться — и как она могла уйти, даже не попрощавшись. Даже не дав мне шанса убедить её остаться.

— Почему не отвечаешь на звонки? Я звонила.

— Я знаю. — Каждый раз он хватался за свой сотовый в надежде услышать что-нибудь от сокола, которая украла его сердце только для того, чтобы ещё больше погрузиться в депрессию, когда это была не она. Ему приходило в голову позвонить первым, но что он мог сказать? Привет, Кларисса. Я скучаю по тебе. Ты вернешься? Придурок! Он не думал, что выдержит, если она бросит трубку или ещё хуже рассмеётся.

Его мать поставила руки себе на бёдра, рот сжался в прямую линию в раздражении.

— Если ты знал, что я звоню, почему не ответил?

— Потому что не хотелось.

— Что с тобой? Это из-за той глупой птицы?

— Она не глупая.

— Для кого как. Почему ты хандришь?

— Я не хандрю. Хандрить это для слабаков.

— Говорит мужчина, лежащий в одних трусах, а вокруг него валяются пустые коробки из-под мороженого.

Не только из-под мороженого, но и пиццы. Классическая комфортная еда, по крайней мере, так утверждали все статьи о расставании, которые он читал.

— Я был голоден.

Но никакое количество еды не могло заполнить пустоту в его сердце.

— Не лги своей матери. Ты влюбился в ту курицу-переростка, не так ли?

Сильно влюбился и теперь, похоже, не мог собраться с духом, чтобы подняться. Насколько же я жалкий?

— А что, если так? — Он заставил себя сесть, сдирая обертку от шоколадного батончика с обнаженной груди и не обращая внимания на ложку, которая болталась у него за ухом, запутавшись в немытой гриве.

— Забудь о птице. Она тебе не подходит. Ты лев, Нолан. Царь зверей. Благородное создание, созданное для великих свершений.