Книга Там, где нас нет, страница 1041 – Альвин Де Лорени

Наконец, студиозусы кончились. Остался он один.

— Domine von Weida, quaeso (Господин фон Вейда, прошу вас), — вызвал я его к столу для ответа. Тот продолжал сидеть пожирая меня глазами.

Я вышел из-за стола. Медленно подошёл к сидящему.

— Fortasse aegrotas? (Может быть вы нездоровы?) — моя рука в проявлении заботы коснулась его лба, — Tum tecum de alio tempore ad examen subeundum convenire possemus (тогда мы бы могли договориться с ВАМИ о другом времени сдачи экзамена), — транслируя симпатию, воркую я, пристально вглядываясь в глаза несчастного альфы, поднявшего на меня взгляд.

Сердце фон Вейды колотится в груди, щёки покрываются пятнами румянца и он, опустив голову, молча мотает ей из сторòны в сторòну. Ещё немного и он от избытка эмоций может утратить связь с Силой. А это в мои планы не входило. Хватит и Айко фон Дунова.

Положив руку ему на плечо и постукивая пальчиками с розово-перламутровым маникюром — пришлось сдаться на требования Эльфи, — иначе ногти мои так бы и оставались чёрными как ночь, поглощаю эмоции альфы и Ульскал почувствовал, как внутри него расслабилась туго стянутая пружина эмоционального напряжения, готовая вот-вот лопнуть и погубить своего хозяина.

— Paratusne es respondere? (Вы готовы отвечать?) — продолжаю мурлыкать я, ласково глядя на студиозуса.

Давай-давай, иди к столу, не запнись только обо что-нибудь. Упадёшь ещё, расшибёшься. Например, виском об угол стола. Так бывает иногда. Случайно. Совершенно случайно.

К столу для ответа мы идём с ним вдвоём. Я даже подставляю ему стульчик — остальные отвечали стоя, и он садится напротив меня, не поднимая глаз и полыхая румянцем. В руках — почти до дыр затёртый билет номер 13.

— Bene, paratusne es ad responsum? Audimus. Noli tam sollicitus esse… (Ну, вы готовы к ответу? Мы вас слушаем. Не волнуйтесь так…) — опять включаю я симпатию, так что пробирает и сидящих со мной членов комиссии, вон начальник SS даже закашлялся в смущении.

Фон Вейда хрустит пальцами, комкая несчастный билет в руках.

Наконец, поднимает на меня серые глаза:

— Ome Ulrich… (Оме Ульрих…)

Да, да, делаю я участливое лицо, внутри себя холодно, как через микроскоп рассматривают жизнь инфузорий, разглядывая все оттенки переливов эмоций альфы, сидящего передо мной.

— Te… amo te, ome… (Я… я люблю вас, оме…)

Серые глаза альфы налились слезами и только моё вмешательство, позволившее поглотить эмоции и спасшие его от расставания с Силой исправляют ситуацию.

Лицо моё мгновенно превращается в каменно-холодную маску, даже проскакивает хищный оскал острых зубов. Никому из присутствующих кроме старосты, сидящего напротив меня, этого не видать, а я, вызывая у него диссонанс между моим лицом и участливым голосом, отвечаю:

— Bene… cur talis es, domine von Weida… Viri, (Ну… что вы так, господин фон Вейда… Господа), — обращаюсь я к членам комиссии, — fieri potest ut dominus von Weida aegrotet, itaque puto examen superare posse sine quaestionibus respondendis. Praesertim cum studium laudabile in daemonologia studenda demonstraverit… (возможно, что господин фон Вейда нездоров, поэтому полагаю возможным зачесть ему экзамен без ответа на вопросы. Тем более, что он проявлял похвальное рвение в изучении демонологии…)

Члены комиссии не возражали, расписались в протоколе экзамена и отбыли по своим делам.