Книга Там, где нас нет, страница 117 – Альвин Де Лорени

— Оме, потужтесь ещё немного, послед не вышел, — обратился я к счастливому Листерину.

— Да, да, Ульрих, я понимаю ещё немного…, - ответил он слабым голосом.

Что-то мне в нём не понравилось, но я пока не понял, что именно.

Взглянув энергетическим зрением, я увидел в чуть голубоватой сетке живота Листерина жёлтые контуры истончившейся матки и тёмное пятно полностью лишённой энергетики плаценты. Пятно двигалось к выходу из тела и вот-вот процесс родов должен был окончательно завершиться. У Листерина снова начались схватки, но судя по его состоянию, их интенсивность была совсем небольшой. Я, решив ему помочь, ухватил отрезанную пуповину и, чуть её натягивая, начал помогать выйти последу.

Наконец, тёмное пятно вышло из Листерина и с влажным чмоканьем плюхнулось на каменный пол портального зала. Я услышал как что-то капает на пол.

— Оме, что это? — спросил я Листерина.

— Извините, Ульрих, мой мочевой пузырь не выдержал, — смущённо ответил он, занятый ребёнком.

Листерин помочился, но капель не прекращалась. Я насторожился.

— Посмотрите, оме, что это может быть, — попросил я его.

Листерин пошевелился.

— Кровь…, - растерянно прошептал он.

Ощупывая живот Листерина, я почувствовал, что он спал, но вот становиться твердым не спешил — значит, возможно маточное кровотечение. Эх, холодненького бы чего ему на живот, но где его взять?

Температура в портальном зале росла и нам становилось трудно дышать.

Поискав что-то ещё из приготовленных рубашек, я нашарил ещё одну сорочку и, сложив её несколько раз пристроил в промежность Листерина.

— Оме, что вы чувствуете? — поинтересовался я.

— Ничего, у меня ничего не болит, всё хорошо, Ульрих, — ответил он.

— Если есть чем, можете покормить ребёнка, — сказал я ему.

— А уже можно? — спросил удивлённый оме.

— Не только можно, но и нужно. И он поест и у вас молоко пойдёт, — сообщил я Листерину.

— Да, наверно я смогу, — завозился Листерин, расстёгивая одной рукой рубашку, а другой придерживая ребёнка.

Все его действия я видел энергетическим зрением как движение человеческого тела, состоящего из контура и разноцветной сине-зелёно-красной сетки. Красный — цвет удовольствия и удовлетворения находился в основном в голове Листерина, а всё остальное тело выглядело в виде зеленовато-голубой сетки электрических сигналов, особенно ярко видных в местах прохождения нервных волокон.

Пожамкав рукой левый сосок, Листерин приложил к нему такой же синевато-зелёный контур ребёнка. Тот удовлетворённо зачмокал, наливаясь красноватым цветом.

— Есть чем кормить? — спросил я.

— Да, — и по его ответу и появлению в голове красноватого свечения я понял, что оме улыбается.

Ещё раз осмотрев тело Листерина ниже пояса, я убедился, что его растянутая родами матка никак не желает сокращаться, а её бледно-голубой с вкраплениями желтизны цвет постепенно гаснет.

Отмирает что ли? Это как!

Паника охватила меня. Листерин, судя по всему, умрёт! Уже умирает.

Чёрт! Куда я с двумя беспомощными! Один псих, второй вообще только родился!

Глухо застонав сквозь зубы, я сел на скамейку рядом с Листерином.

— Что с тобой, Ульрих? — тихо спросил он, умиротворённо любуясь ребёнком.

— Нет, нет, ничего, раны опять заныли, — ответил я родившему оме, не желая его беспокоить тем, что я увидел, — как вы ребёнка назвать хотели?