Книга Там, где нас нет, страница 337 – Альвин Де Лорени

— Вот он, оме, чуть не убежал!

Омежка болтался в руке стражника, посиневшие от холода, в болячках, губы тряслись…

— Я… не бейте меня, господин стражник, я всё… всё сделаю… Не бейте только…

— Да отпусти ты его, Ханс, он помрёт сейчас у тебя в руках — отвечать будешь.

Я протянул руку к омежке, огладил разлохмаченные русые, давно нестриженные волосы. Без шапки… В такой-то мороз. Он в испуге отшатнулся. А кто это у нас тут? Ну-ка, ну-ка. Ба, да это тот самый. Которого альфа в какой-то деревне изнасиловал. Я вспомнил искажённое страхом лицо омежки спиной ползущего по копне сена от своего насильника. Точно он — я быстро и незаметно для пациента просканировал его поверхностную память. Как он здесь-то оказался?

— Ну. Не бойся… — поглаживая омегу по голове я транслировал ему спокойствие, — Ты где живёшь?

— Так… Где придётся…, - ответил тот настороженно, сжав на груди озябшие пальцы с обломанными ногтями с траурной каймой.

— Голодный? — спросил я, констатируя очевидное. Конечно голодный, о чём разговор.

Эх-х… Видать сама Великая Сила подсунула мне его прямо под ноги, не иначе.

— Ханс, где тут перекусить можно? Только где кормят хорошо. Я не хочу остаток дня на горшке провести, — обратился я к стражнику.

— Так это, ваша милость, вот там, на Проломной улице трактир хороший, мы там завсегда обедаем, отмечаем разное…, - откликнулся на вопрос стражник.

— Веди! А ты, как тебя зовут? — я обратился к удерживаемому Хансом омежке.

— Аделаид, оме, — прошептал тот, переставляя тощие ножки в просящих каши, обвязанных бечёвками, опорках.

— Аделаид, хм, и как же ты с таким красивым именем в этой поганой харчевне оказался, — поинтересовался я.

— Я там…, - омежка замялся, шмыгнул озябшим носом, глаза налились слезами — я там…, а хозяин объедки… даёт…

Ясно. Отсасывал он там за еду.

— А выкинули за что?

— Я за геллер договорился… А они…, - омежка разревелся в голос.

Клиентов нашёл. Обслужил, а платить они не захотели.

— Ну ладно, ладно. Ну что ты, такой большой… Сколько лет-то тебе?

— Тринадцать… — едва слышно прошептал омежка, размазывая слёзы по грязному лицу.

Как Оле!

Пришли в трактир. Тепло, чисто, с кухни сытный запах хорошей еды.

— Хозяин, руки помыть!

Подскочили два омеги в белых передничках с тазиками и полотенцами.

Аделаид неверяще тёр грязные трясущиеся ладошки белым куском мыла в тазу с тёплой водой.

Заказали горячей похлёбки, мясо, гарнир. Себе взяли пива. Омежке горячего сбитня. Он ел, несмотря на голод, аккуратно. Изредка поднимал на меня обрамлённые густыми ресницами серые глаза. Вздыхал, сопя носом пил тёплое питьё, грея озябшие ладошки о горячую кружку.

— Ты откуда родом? — задал я вопрос, хотелось узнать, где он попался тому альфе.

— Из Гингена я, ваша милость, — ответил насытившийся омега. Лицо его раскраснелось, зарумянилось, проявилась невидимая ранее миловидность. Несмелым жестом тонкой руки он откинул прядь лезущих в лицо густых волос и опять украдкой посмотрел на меня.

— Ханс, это где? — задал я вопрос хлебающему пиво стражнику.

— Да тут, ваша милость, не так чтобы совсем далеко. На побережье. Рыбаки там живут. Ну и поля есть, рожь сеют, огороды опять же, — ответил тот, вытирая пену с верхней губы, — примерно, чтобы не соврать, вегштунде с десяток будет.

— А сюда как попал? — опять обратился я к не поднимавшему глаз омежке.