Книга Там, где нас нет, страница 345 – Альвин Де Лорени

— Каких бы слов не говорил,

Такие тайны за тобой…

В воздухе свистнуло и чувствительную кожу на спине между лопаток и на крестце, чуть выше ягодиц обожгло ударом плети.

Ах-х! Да-а! Ещё!

Но нет… Удар был один… Ожидать второго, предвкушать боль, огнём пробегающую по рецепторам, прòникающую внутрь и сворачивающуюся клубком внизу живота, и там неожиданно превращающуюся во вспышку наслаждения — это было выше сил Дитрича. Он задёргался в цепях, слёзы хлынули и потекли по лицу из-под повязки. Дум, ду-дум, дум — бился ритм в голове. Шурша песком демон обошёл висящего омегу и встал сзади. Омега прислушивался и ждал, пропуская ритм сквозь себя. Дитрич чувствовал Господина, чувствовал жар его тела спиной. Вот он! Он рядом! Здесь! Хотел было повернуть голову… Вдруг новый удар плети из-за спины, через правое плечо наискосок, по соску и концом плети в промежность — по члену и сжатой мошонке с захлёстом по истекающему анусу. А-а-а! Как больно! Как больно! Боль рвала мозг, волосы на голове встали дыбом стянув кожу к ушам, лицо некрасиво ощерилось, вытянулось вверх, перед зажмуренными глазами пошли жёлтые круги. Как больно-о… Оо-о… Дитрич судорожно задышал сквозь сжатые зубы и боль неожиданно растаяла, растеклась острым наслаждением, выворачивая мозг в другую сторòну. О-о-о… Если бы оставались силы он бы завыл, закричал. Как иногда, как он слышал по секрету от своего прислужника Идана, кричат омеги в постели с любимым истинным альфой… Распятый омега чуть шевельнулся и из съёжившегося члена потянулась вниз блестящая нитка преякулята с вытянутой прозрачной капелькой на конце.

«Говори!» — прозвучало в голове омеги.

— Что говорить? — вырвалось у Дитрича запалённо дышавшего от собственных фантазий и того, что происходило с его телом.

«Всё!» — приказал демон и Дитрич заговорил.

Он вываливал на Господина всё, не задумываясь о том, что говорит, связно или нет. Пережив сильнейшее эмоциональное и чувственное потрясение именно такой бессвязный, может быть, бессмысленный разговор под непрекращающийся ритм песни, твердившей:

помог Дитричу освободиться, разжать пружину мыслей и чувств, готовую вот-вот лопнуть с катастрофическими последствиями (самоубийство, в шаге от которого был омега, ведь можно считать таковым?).

Выяснилась и причина по которой Дитрич превратился в такого мазохиста. Особой любовью в семье он не пользовался — у отца и пап были свои любимчики среди детей. В период пубертата он случайно смог подсмотреть как один из прислужников-альф огуливал омегу, прислуживавшего на кухне. Действо омеге нравилось, а вот сам подглядывающий Дитрич попался на глаза суровому отцу. Был оттаскан за ухо и выпорот. Образовался триггер: боль-секс. Образовался и ушёл в подсознание. В семейной жизни ему не повезло, что трамбовало всё копившееся много лет в подсознание. В итоге выстрелило так. Дитрич — махровый мазохист.

А песня продолжала:

Дитрич замолчал, запыхавшись от быстрой лихорадочной речи. Всё, что его мучило последние годы, всё это он выплеснул из себя, Господин в великой своей милости выслушал раба и Дитричу стало легко, так легко и просто как не было никогда, ну, может быть только в раннем беззаботном детстве… Горло его пересохло, он облизывал сухие губы. Возбуждение стало спадать и тело, ранее переводившее боль в наслаждение, стало испытывать настоящую боль — наступал откат.