Онлайн книга «Там, где нас нет»
|
— Вы знаете, господин Гризелд, когда я впервые увидел вас… то…, - начал я, пристально вглядываясь в симпатичное лицо смущающегося омеги, решив для себя, что буду предельно откровенен, — то понял, что вы необыкновенно привлекательны… Щёки Гризелда заалели, аккуратные ушки в которых в этот раз были серьги в виде колец, полыхали вместе со щеками. Омега в смущении опустил глаза, затенив их густыми длинными ресницами: — Оме… маркиз Аранда… я… Ну, всё довёл мальчишку. — Поэтому, господин Гризелд, я предлагаю выпить… За вас…, - тянусь прозрачным фужером к омеге. Лёгкий звон стекла… Гризелд аккуратно отпил из бокала. Я пил глядя на него. Нет-нет, я откинулся на спинку стула. Я его сейчас до обморока доведу. Ему же некомфортно! Как там, у меня в борделе-то было? Всех люблю на свете я! Во-от… Гризелд выдохнул, вскинул на меня свои серые глазищи, снова отпил вина, несмело улыбнулся. А дело-то пошло. — С… спасибо…, оме…, - выдохнул он ещё раз. — Да за что же? — Ну, за… комплимент… спасибо… м-маркиз Аранда… оме… — Господин Гризелд, я говорю вам о том, что вижу перед собой… Мне нет необходимости что-то придумывать… Это на самом деле так. И вот ещё что — давайте с вами договоримся: зовите меня оме Ульрих, а я вас буду звать по имени? Договорились? Омега кивнул головой не поднимая глаз. — Гризелд, давайте выпьем ещё, — нужно его расслабить, слишком уж учитель напряжён. Выпили ещё. Гризелд съел что-то из фруктовой нарезки. Продолжая политику расслабления донельзя смущённого омеги, я спросил (ведь, людям всегда проще о себе рассказывать): — Гризелд, скажите… а почему вы решили стать учителем? Смущаясь и запинаясь, но с каждой минутой всё свободнее и свободнее (за время его рассказа мы выпили ещё два раза), он рассказал о том, что ему всегда нравилось работать с детьми, а в семье у него так сложилось, что он оказался единственным ребёнком, что крайне нехарактерно для здешних жителей. Родители его живы и он живёт с ними. Замуж пока не вышел — работа в школе и проверка тетрадей съедает почти всё время, да и возраст — ему уже двадцать два! (Это много!). Но, даже выйдя замуж, из школы он уходить не собирается — зарплата учителя весьма высока — десять гульденов в месяц. Да и детей он любит и они отвечают ему тем же. — А вот скажите, Гризелд, вы же немецкий преподаёте? Так? Хорошо знаете литературу… — Да, оме Ульрих, я, когда учился, м-меня хвалили, — ответил Гризелд чуть заплетающимся языком, — мои сочинения лучшими были… Я протянул руку через стол и взял ладошку омеги в свои руки. Тот снова засмущался, попытался вытянуть её обратно, но я не пустил, а наоборот поднёс её к своим губам и невесомо дотрòнулся до нежной кожи. — Ой, оме Ульрих, не надо! Не поднимая головы, исподлобья я смотрел на розовые щёки омеги. Затем коварно повернул его кисть ладонью вверх и снова едва дотрòнулся губами до запястья, в синюю бьющуюся жилку. Щёки Гризелда из розовых превратились в алые. По прежнему, пытаясь вытянуть ладонь из моих рук, он судорожно выдохнул — я знаю, где целовать! Попробуйте устоять перед таким поцелуем! Великая Сила! Он так непосредственен! Бывает такое, что встречаешь человека, и тебя тянет к нему как магнитом. Я вспомнил Лисбета… С Лисбетом не так! Маленький целитель — солнышко. Он притягателен для всех. Для любого увидевшего человека. А тут… Гризелд… он для меня. Вроде бы ничего особенного в нём нет. Но вот цепляет почему-то именно меня. |