Книга Там, где нас нет, страница 774 – Альвин Де Лорени

— А ещё кто?

Тот недоумённо пожал плечами, дескать, не знаю.

— А ещё я, друг мой, искусник…

— О!

— Да, искусник. И я тебе скажу, какого направления. Я менталист. Не слышал о таких?

Ёрочка отрицательно помотал головой. Он о таких искусниках не слышал никогда.

— Так вот, — продолжал я, — я, как менталист, очень тонко чувствую эмоции окружающих меня людей… И, видишь ли какое дело, мне очень неприятно, когда эти люди — те, что вокруг меня, испытывают негативные эмоции. Особенно, если эти эмоции направлены на меня. Я понятно говорю?

Ёрочка, как заворожённый, не отрывая от меня широко раскрытых глаз, кивнул головой.

— И поэтому, — говорил я, — мне приходится… общаться с близкими мне людьми так, чтобы они испытывали ко мне только положительные чувства. Скажи, тебе приходилось видеть, как прислуга в доме отца, ну… как бы это назвать? Не любит своего господина…

Ёрочка снова кивнул — конечно, он видел отношение прислуги к своему господину. Когда они думали, что их никто не видит… О! Там такое было… Отец был прижимист и частенько несправедлив к прислужникам… Ну, вот и…

— А в нашем доме мы все любим друг друга, — закончил я, — И именно потому, что я так отношусь к тем, кто рядом. Теперь тебе понятно? И доброе отношение к людям я всегда предпочту любому титулу… Со временем ты поймёшь, — я потрепал мальчика по голове.

Вот как? Оказывается титул не главное в жизни дворянина? Ёрочка застыл, размышляя. Но… с другой сторòны. Вот отец. Он — дворянин, барòн. И все в доме об этом знают. И относятся к нему соответственно. Но легче ли жить от этого в моей семье? Братец этот… папа Дагмар… отец… Ёрочку передёрнуло от воспоминаний.

— А теперь пойдём… Оме Лисбет посмотрит тебя. И всё расскажет, — я взял задумчивого мальчика за руку и повёл навстречу Лисбету, входившему в смотровую.

Ёрочка спит. Ему сделано промывание кишечника и желудка — зря я его завтраком кормил — это мне Лисбет высказал.

Лизелот уже давно приготовил стерильный стол и собрался ассистировать Лисбету на операции.

— Оме Лисбет, скажите, что вы собираетесь делать? — начал допытываться я у целителя.

— Вот смотрите, оме, — начал он пояснять план операции, — аноскопом расширяем анус, затем здесь и вот здесь, — Лисбет поводил пальцами над кожей живота Ёрочки, показывая, где именно, — вводим специальный краситель в полость абсцесса, смотрим, насколько он велик и куда тянется, потом иссекаем стенку кишки с внутренним отверстием и санируем полость абсцесса. После санации ушиваем слизистую кишки, а снаружи устанавливаем дренаж. В общих чертах так.

Сложно. Я бы не смог. А Лисбет может. Ну, что ж. Как говорили немцы — каждому своё. А тут тоже немцы. Правда, здесь они не осознают свою немецкость. Наверное, к лучшему.

— Хорошо, оме Лисбет, разрешение отца у вас есть, но… Я хотел бы попросить вас как можно подробнее зафиксировать состояние пациента на момент поступления к вам на лечение. Может быть, даже имеет смысл собрать консилиум для большей объективности. Это чтобы в будущем избежать обвинений… разных…

— Я постараюсь, оме Ульрих. А сейчас я прошу вас покинуть операционную, — Лисбет, одетый к операции, превратился в жёсткого профессионала.

Я оставил Ёрочку с целителем и его помощником.

Пойду я.

К Вивиану пойду. Гляну как он. Мы ведь его тогда так в лечебнице и оставили. Правда, его в процедурную перевели, как выздоравливающего. Вот и проверю, как он поправляется.