Онлайн книга «Там, где нас нет»
|
Н-да-а… А ведь я ему сейчас такое сказал… Типа, тупой ты мужик, яйцами думающий… Ну, ничего, надеюсь, переживёт… Изрисованный лист бумаги с эскизами плащей и символом менталистики, оставленный нами без внимания, шевельнулся под лёгким порывом воздуха и, лениво покачиваясь из сторòны в сторòну, беспорядочно переворачиваясь, полетел вниз, в ущелье… * * * Гризелд беспокоился. Гризелд волновался. Гризелд, наконец, переживал. Тот оме, оме Ульрих, очаровал его. Омега никогда ни с кем не целовался, ну, исключая поцелуи в лобик от родителей, конечно. А тут… Он, Гризелд, сам этого хотел. Поцелуи эти… и ещё запах… запах Ульриха… они будили в нём что-то такое… чему он не мог подобрать названия. Иной раз, вспомнив, как в благоуханной темноте улочек и переулков Лирнесса они с Ульрихом шли к дому Гризелда и тот его целовал, а он, Гризелд, без стеснения отвечал ему, губы его помимо воли начинали искать желанные губы Ульриха и не находили… Но так, при этом, становились чувствительны, что омега вынужден был прикрывать их ладошкой — ему казалось, что все видят, как они припухают только от одной мысли об Ульрихе… Но… ведь это же неправильно?.. — думал Гризелд, с трудом отвлекаясь от воспоминаний, будивших в нём столь многое, — он омега и я тоже… Так нельзя… неправильно… Но тело его… оно не слушало благоразумных мыслей головы. И воспоминания, сладостные и щемящие, накатывали снова и снова, заставляя ушки и щёки краснеть, а снизу поднимался тугой ком чего-то неизведанного, тревожаще приятного и накатывался выше и выше, перехватывая дыхание и заставляя несчастного омежку исходить феромонами. Папа заметил, что с сыном творится что-то неладное, но Гризелд не раскрылся перед родителем. Да и что бы он сказал? Что на свидании целовался с таким же омегой? Стыдно-то как! Несколько раз Гризелд спрашивал Аделаида, своего ученика, об оме Ульрихе. Тот говорил, что оме занят и занят сильно. Это немного успокаивало Гризелда — значит оме не забыл о нём, а просто у него дела… Но червячок сомнения не утихал. И вот… Сегодня последним уроком была немецкая литература у одного из выпускных классов школы. Гризелд рассеянно слушал ответы о прочитанном. Невпопад задавал вопросы вызываемым ученикам. Путаясь в сюжете романа известного писателя, давно уже ставшего классиком, пересказывал его под запись. Не смог вспомнить ни одного литературоведа, высказывавшегося о романе. Наконец, спутавшись совсем, замолчал. Тяжело вздохнул под внимательными взглядами учеников. Отошёл к окну. Снова прошёл к доске. Затем сел к своему столу. Рассеянно полистал учебник и, обрадованно наткнувшись на параграф о романе, с облегчением выдал задание на дом. Поднял глаза на класс, перевёл их на потолок и услышал, наконец, звонок сторожа об окончании урока. Ученики собирались, прощаясь с учителем, выходили из класса, а он так и сидел за столом, вертя и сжимая карандаш и бессмысленно уставившись в раскрытый журнал класса… Чуть повеяло прохладным воздухом из раскрытой двери класса и запах… знакомый запах, такой желанный… такой памятный… восхитительный аромат оме Ульриха… достиг носа Гризелда. Пальцы омеги задрожали, слёзы навернулись на глаза. Он бросил карандаш на стол и прикрыл полыхающее лицо ладонями. Хотелось плакать… Кто-то сел перед ним к столу. Тёплые руки развели ладони в сторòны и сквозь затуманенные слезами глаза Гризелд увидел источник знакомого восхитительного запаха… |