Онлайн книга «Там, где нас нет»
|
* * * Утром, ещё до света, долго, до хруста косточек, потягивался, вытягивая руки за голову. Вивиан тоже пробудился и, обнаружив меня без одежды, тут же прильнул к моему телу, искусно прикасаясь губами к шее, к плечам, к груди, захватывая соски, вставшие торчком под его настойчивыми прикосновениями. Омега и сам возбуждался больше и больше — об этом свидетельствовал разгорающийся в его голове красный свет. Стой! Я прихватил коротко стриженую головку в ладони. — Веник спит, — шепнул я в маленькое ушко, подул и чмокнул в темя и пристроил голову омеги на плечо — так полежим пока. Предвиденье меня не обмануло. Стоило нам успокоиться, как Веник завозился в своей кроватке, молча, пыхтя, встал, внимательно оглядел нас, лежащих в обнимку и едва прикрытых простынёй, и полез к краю постели — на горшок. По плану у меня сегодня занятия с Кларамондом. Дом посла встретил меня тишиной и ускользающими взглядами прислуги с глазами на мокром месте, открывшей дверь. В последнее время, после того, как Кларамонд стал адептом Великой Силы, в доме Краутхаймов атмосфера разительно изменилась. Ребёнок, неосознанно стремясь к психологическому комфорту, транслировал окружающим любовь и благорасположение. Пусть и как стихийный менталист. И люди, до того грызшие друг друга, потянулись и к Кларамонду и к другим членам семьи. Раздоры были забыты и семья фон Краутхайма неожиданно оказалась очень дружной и любящей друг друга. Прислуга в доме посла души не чаяла в маленьком искуснике, любившем всех. Любившем не за что-то, а просто по факту нахождения рядом с ним кого-либо. Я, по началу зыркавший на отца семейства, так и не забывшего своего любовника — внушение, проведённое мной, оказалось слишком сильным, тоже поддался очарованию всеобщей любви. Хотя мне был с чем сравнивать — у меня то же самое в доме происходит. Только с учётом поправок на взрослого транслятора. Нам… мне достаточно дружбы и взаимоуважения. Ну, а Кларамонду не хватало именно этого — любви, и он выдавал её окружающим. Как я по пьяни в борделе Юргена. А ещё он был очень талантлив как искусник. Схватывал на лету. Сама Сила вела его по стезе менталиста… В гостиной меня встретило всё семейство, сидящее на диванах и креслах. Кирс тихо плакал, закрыв лицо ладонями, все остальные омеги тоже шмыгали в платки. Сам фон Краутхайм сидел с потерянным лицом. Один, без любовника. Кларамонда не вижу. У меня упало сердце. — Что с Кларом? Кирс зарыдал громче. Барòн откликнулся: — Он… — Что?! — Ночью к нам воры залезли… он услышал, поднялся… Они увидели, стали убегать, ножом ткнули, — Эммерих фон Краутхайм закрыл лицо руками. — Он жив? Дагмар закивал головой: — Там сейчас целитель, оме Ульрих… — Кто? Какой целитель? — Оме Мици Лункон… Я влетел в детскую спальню. Шторы раздёрнуты — нужно больше света, пахнет кровью и лекарствами. Посреди комнаты стол, под ним тазы, кровавые простыни. На столе… Кларамонд. Оме Мици колдует над лежащим ребёнком, готовит к операции. Я подошёл ближе. Обнажённое бледное худенькое тельце лежит на спине, личико посинело, глаза закрыты, ввалились, волосы разметались по подушке. Из груди, напротив сердца торчит грязная деревянная рукоятка. Воткнули по самую рукоять. Твари! В груди, растекаясь по телу, родился ледяной шарик. Голову захлестнуло бешенством, так, что перехватило горло. В пустых глазницах полыхнуло жёлтым. |