Книга Притча о судьбе, страница 103 – Мелли Т. Толлем

— То виденье, помнишь?

— Тогда что же произошло?

Он вздохнул и отошел, направляясь по мощеной дорожке вглубь центра города. Я последовала за ним, глядя вперед, чтобы не смотреть прямо на открывшееся передо мной зрелище. Хотя я не знала этих светил, мне все равно было больно видеть их в таком состоянии.

Малахия наконец заговорил, когда мы проходили мимо толпы окаменевших светил, распростертых лицом вниз на земле.

— Мое зрение ограничено, когда речь заходит о твоем отце, поэтому я ничего не вижу, но я мог бы рассматривать события с точки зрения теневых богов, особенно с точки зрения моего отца.

Он шел впереди, а я следовала за ним, сомневаясь в его чувстве направления.

— Из того, что я мог видеть, твой отец был полон решимости закрыть дверь из этого мира в твоей. Боги теней были в равной степени полны решимости остановить его. Неизвестно, почему он так долго ждал, чтобы сделать это, но боги теней, одаренные зрением, решили остановить его.

— И ты знаешь, что произошло дальше?

— Разве я только что не сказал, что мое зрение ограничено, когда речь заходит о твоем отце? — усмехнулся он.

Я отнеслась к внезапному настроению Малахии с долей скептицизма. В конце концов, его раздражал не «кто», а ослепляющее виденье. Малахия презирал невежество, особенно свое собственное.

— Мы на месте, — сказал он ровным голосом.

Я подняла глаза и увидела мраморную лестницу с колоннами. На самом верху лестницы возвышался большой храм с золотым куполом, и при виде его у меня перехватило дыхание.

Это было то самое место, которое показал мне эфир.

Место, где был мой отец.

Мои ноги застучали по мраморной лестнице, когда я бросилась ко входу и мужчине, который создал меня. Яркое золотое и серебряное убранство встретило мое прибытие, когда я протиснулась между двумя тщательно вылепленными колоннами, украшенными золотой филигранью. Я запрокинула голову вверх, глядя на купол над головой, разглядывая картины светил, сражающихся с теневыми существами. На вершине купола было изображено слияние тьмы и света, с переплетенной черной и золотой спиралью.

Крыло Малахии коснулось меня, когда он присоединился ко мне.

— Это союз тьмы и света, — сказал он, глядя на причудливо раскрашенное переплетение.

— То, которое ты считаешь нами, — прошептала я.

Я перевела взгляд с изображения на окружающую обстановку. В каждом углу храма стояли часовые, стойкие и суровые, почти сливаясь с серебристой стеной позади них. Каждый из них были одеты в странные длинные юбки, перекинутые через плечи и закреплённые, а на руках и ногах носили золотые браслеты. У каждого за спиной, в месте соединения крыльев, покоились мечи в ножнах и кинжалы.

Позади меня раздался мелодичный шёпот, и я резко обернулась на звук. Мой взгляд упал на золотой постамент, инкрустированный драгоценностями.

На вершине постамента, восседая на троне из самоцветов и золота, восседал мой отец.

Там он отдыхал, точно как и предсказывало мое видение, мускулистые руки покоились на украшенных драгоценными камнями подлокотниках, волосы отливали ярчайшим золотом, борода спускалась до груди. Он был высоким и широкоплечим, крупнее застывших светил, разбросанных по храму, крупнее любого существа, которое я когда-либо видела, окаменевший, как и все остальные.

Я осторожно подошла к его статной форме, к складкам, мелким деталям и поискала сходство между нами. У него были золотые глаза, золотые крылья, даже кожа была золотой.