Книга Притча о судьбе, страница 105 – Мелли Т. Толлем

— Ты не посмеешь, — прошептала я, задыхаясь. — Только не снова.

Малахай покрутил лезвие и наклонил голову.

— Я знаю, как воссоздать обстоятельства, но ни тебе, ни мне это не понравится.

Мое тело напряглось, ноги уперлись в землю, руки поднялись в боевой стойке. Я бы боролась за свою пару, но это могло оказаться бесполезным. Малахия был всемогущ и вооружен, а на мне была только ночная рубашка.

Мой муж подходил ближе, и я поморщилась.

— Поворачивай назад, Райкен.

Он этого не сделал.

— Я не позволю тебе снова причинить ему боль, Малахия. Ты сделаешь все это только для того, чтобы поговорить с моим отцом? Он не сможет сказать тебе ничего такого, чего не могу сказать я. Мы с тобой не пара и никогда не были парой.

Он выгнул бровь, сжимая рукоять кинжала.

— О, свет мой. Нет ничего такого, на что я бы не пошел, чтобы узнать правду, а ее может дать только твой отец. Есть много вещей, которые он может мне сказать, но ты не можешь видеть статус нашей связи, — грудь Малахии поднялась на вдохе, а затем опустилась. Изгиб его губ приподнялся. — Не забивай свой хорошенький ум. Как ты сказала, потеря тех, кого ты любила спровоцировала твою силу… И ты любишь меня гораздо больше, чем Райкена.

Мое дыхание участилось, когда Малахия развернул лезвие к себе, мой разум слишком медленно переваривал значение его слов.

— Что? — спросила я. — О чем ты говоришь?

— Ты тоже любишь меня, — заявил Малахия, его тон был лишен интонации, как будто он пытался убедить себя так же сильно, как и меня.

Я моргнула в ответ, совершенно сбитая с толку, к чему он клонит. Затем он продолжил голосом, в котором не было ни капли снисходительности:

— Но мне интересно, можешь ли ты любить меня настолько, чтобы высвободить эту сияющую силу. Интересно, может ли моя потеря заставить тебя спасти их, — его подбородок склонился к моей спине. Когда его глаза снова встретились с моими, он прошептал: — Ты будешь оплакивать меня?

Я затаила дыхание, ожидая его следующего шага, все еще сбитая с толку его заявлениями.

Малахия зажмурился и согнул локоть, направив острие кинжала в самый центр своей груди.

Затем он прицелился.

Нет.

Быстрее, чем я успела произнести это слово, лезвие вонзилось ему в грудь, рассекая кожу, мышцы и кости. Я рванулась к нему, расправив крылья, преодолела расстояние, разделявшее нас, и врезалась в его тело. Мои руки сжали рукоятку кинжала, как будто удержание его могло что-то изменить.

Этого не произошло — не могло и не захотело. Лезвие вошло слишком глубоко, пронзив сердце, которое когда-то я считала каменным.

Красный вспыхнул под моими веками, шок и абсолютный ужас заполнили пустоту в моем сознании. Я завела руку ему за спину и крепко сжала, сдавленный стон слетел с моих губ. Горячая, липкая кровь покрыла мою руку, и мои глаза, оторвавшись от кинжала, встретились с его лицом.

Свет в его бирюзовых глазах померк, когда кровь длинными ручейками потекла по губам и подбородку.

Я недоверчиво пробормотала, мой голос был напряженным и ошеломленным.

— Почему, Малахия?

То, на что он готов пойти в поисках ответов, само по себе является трагедией, но это…

Малахия покачнулся на ногах, кончики его крыльев упали на землю. Двумя движениями вперед я обхватила его руками, убеждая себя, что если он не упадет, то и умереть не сможет.