Книга Притча о судьбе, страница 117 – Мелли Т. Толлем

— Ты должен убедить ее выполнить свой долг и покончить со мной. Вы двое должны взять свои короны, а я должен начать все заново.

У меня камень упал в желудок. Далия никогда бы не убила собственного отца, независимо от того, хотел он этого или нет. Он просил слишком многого. Боль пронзила мои кости, когда я оттолкнулся от земли и расправил плечи, принося жертву, которая могла спасти Далию от беспорядков.

— Я прикончу тебя.

Солярис покачнулся на ногах, бросив на меня проницательный взгляд.

— Ты недостаточно силен, мальчик. Моя смерть требует принесения в жертву силы и воинства, чтобы сдержать ее, сила которая разорвет тебя на части.

Его глаза прошлись по мне с головы до ног.

— Это довольно дерзко — считать себя способным на такой подвиг, особенно пока твои собственные способности остаются… тусклыми.

Он глубоко вздохнул.

— Хотя у тебя вся власть в мире, ты остаешься фейри и ничем больше. Отказ принять все, что ты есть — фейри, светило, тень — твой самый большой недостаток.

Бог наклонил голову, в его глазах снова вспыхнула искра.

— Но я могу это исправить. Я могу исправить тебя.

Прежде чем я успел осознать его слова, Солярис метнулся ко мне, обхватив одной рукой мое лицо, а другой глубоко погрузив в грудь.

Низкий, сдавленный звук вырвался из моего горла, мой крик заглушался ладонью, прижатой ко рту. Решимость отразилась на лице бога, когда он проник глубже, крепко сжимая мое бьющееся сердце, ограничивая мышцы.

Мои глаза закатились, когда сильный ток пронесся по моему организму, воспламеняя клетки внутри.

Это снова похоже на смерть.

Солярис ослабил хватку на моем лице и схватил меня за плечо, когда мой крик разорвал воздух, напугав теневых существ над нами.

Он оставался холодным, раскованным, решительным — резкий контраст с тем хаосом, который царил во мне.

Моя рука потянулась к его предплечью, слабо потянув, чтобы остановить его продвижение. Боль была ослепляющей.

— Нет, — взмолился я. Что-то треснуло внутри меня, разбившись на мелкие осколки, прежде чем восстановиться. — Это убивает меня.

— Нет. Это возносит тебя, — провозгласил он, стиснув зубы и копая глубже, пока его пальцы не нащупали горящую искру силы.

Раздалась агония, такая глубокая, что это было хуже смерти.

— Вот, — выдохнул он, обхватывая кулаком серебряную искру, спрятанную в глубине моего сердца. — Поскольку ты не желаешь лишаться своей силы, она должна быть привязана к тебе.

Он сжал кулак, и эта искра вспыхнула. Смесь серебряного света и теней закружилась по всей тусклой долине, когда острые зубы вонзились из моих десен, более смертоносные, чем когда-либо прежде. Мое зрение затуманилось, его окутала новая дымка из серебра, золота и красного, а мои лопатки хрустнули, когда что-то прорезало кожу и кости.

Мой крик разорвал воздух, вой, наполненный болью и агонией, подобного которому я никогда раньше не слышал. Гнетущая мука, бурлящая в моих венах, повалила меня на землю, моя спина погрузилась в темную сажу подо мной.

Солярис взобрался на меня, его слова были едва слышны из-за пульсации в моей голове.

— Чем больше ты это отталкиваешь, тем мучительнее.

Я поднял на него горящий взгляд, который, как я надеялся, выражал язвительную ненависть, которую я испытывал к нему в этот самый момент.

— Ты должен поблагодарить меня, мальчик.