Книга Притча о судьбе, страница 118 – Мелли Т. Толлем

Зазубренные металлические перья изогнулись вперед из моей спины, прижимаясь к лопаткам, перья были покрыты кровью и кожей.

— Что за черт? — я закричал.

Острые, как бритва, кости торчали из моего черепа, разрывая кожу головы. Кровь стекала по моему лбу, покрывая бровь коркой и ослепляя зрение. Я протянул руку, чтобы унять боль, и моя ладонь обхватила изогнутые рога — точно такие же, как у моего брата.

Я опустил руку и позволил своей голове упасть на землю, поражение прокладывало себе путь в мою душу. Мне больше не придется прятаться, пока моя внешность соответствует чудовищной сущности внутри.

Я никогда не просил об этом.

Солярис оторвался от моей груди и прижал окровавленную руку к моему плечу. Он держал меня, на его лице застыло каменное выражение, как будто его не беспокоило мое тяжелое положение. В его взгляде не было сочувствия: только осуждение.

— Теперь ты можешь выполнить долг, возложенный на тебя при рождении здесь. Ты защитишь ее от любой угрозы, которая таится в тени, и будешь править этой стороной, вы двое — воплощение как тьмы, так и света.

Ругательства вертелись у меня на кончике языка, но он заставил меня замолчать укоризненным взглядом.

— Разлом будет оставаться запечатанным до тех пор, пока не придет время, когда вы двое будете готовы занять свои места в этом мире. Но будь осторожен, я нанесу тебе визит, и если ты не оправдаешь моих ожиданий, то умрешь.

Жесткая ладонь ударила меня в грудь, нанеся удар, который отбросил меня из одного мира в другой. Шаги застучали по деревянному полу, когда Далия бросилась ко мне, рыдания душили ее горло, когда она склонилась над моим распростертым телом.

— Райкен, о боги, — воскликнула она, уткнувшись лицом в мою воспаленную лопатку. Тепло ее тела прижалось ко мне, успокаивая холодную боль. — Я думала, ты умер.

Я вдохнул ее аромат и закрыл глаза, благодарность наполняла мое сердце до предела. Она была в безопасности. Она была здесь. Со мной.

— Я думала, что Малахия убил тебя, — продолжала она, шепча мне в заостренную раковину уха, — и все, о чем я могла думать, это о том, какой дурой я была, желая спасти их… и его.

Приоткрыв глаза, я поднял руку к ее лицу, вдавливая кончики пальцев в кожу, как будто это могло удержать ее от исчезновения. Слезы осветили зелень ее глаз, придавая им неземное сияние. Меня встретила она, знакомая обстановка нашей комнаты, нашего замка.

Дом. Это слово заполонило мой разум; не из-за нашего окружения, а из-за неё.

Я не знал истинного значения слова «дом», пока не оказался здесь.

У меня перехватило дыхание, когда она отстранилась, страх перед тем, что она может подумать о моем проявлении, занял первое место в моем сознании. Я задержал дыхание, пока она изучала меня.

Я превратился в ужасное существо, одновременно светлое и темное, чудовищное и ангельское. Но она не обратила внимания на серебряные крылья за моей спиной и лишь бегло взглянула на рога у меня на макушке. Из всех изменений, которым я подвергся, единственное привлекло ее пристальное внимание.

Шрам на моем лице.

Подушечками пальцев она провела по шраму, оставленному Малахией.

— О, Райкен. Ты ранен, — в ее глазах светилось горе. — Я не хотела нарушать наше обещание. Они вынудили меня. Если бы я могла повлиять на это, я бы это сделала.