Книга Притча о судьбе, страница 13 – Мелли Т. Толлем

Первый год моей новой жизни прошел под строгим руководством Малахии: боевые тренировки, уроки светил и теней, а также обучение просеиванию. В какой-то момент я считала эти уроки бесполезной информацией, которую могла бы почерпнуть у любого другого — до той ночи в его спальне, когда он отбрасывал тени на стену. Кукольный спектакль, на который я пришла лишь от скуки.

— Скажи мне, Далия.

Он бросил на меня слегка опасный взгляд, пока его тени рисовались на стене, рассказывая историю о мифической жар-птице.

— Что ты видишь, когда смотришь на меня?

Я фыркнула, когда мой взгляд скользнул по его лицу, так много слов вертелось у меня на кончике языка — придурок, безумец, преследователь, одержимый монстр. Но я подбирала ответ осторожно, надеясь выудить хоть какую-то информацию, которую он в противном случае утаил бы.

— Я вижу твою ауру — смесь чёрного и серого, с вспышками бордового. Когда ты злишься, она темнеет. Но иногда, как этой ночью… становится чуть ярче.

Губы Малахии растянулись в мягкой улыбке, мечтательное выражение появилось на его лице.

— Это не аура, которую ты видишь, свет мой. Это моя душа. Это то, что делают светила; они заботятся о душах.

Я помню облегчение, которое я почувствовала, услышав что-то, что угодно, касающееся светил. С этого момента я решила полностью посвятить себя обучению у Малахии в надежде, что смогу узнать больше о своей истинной природе.

Второй и третий годы были самыми суровыми в моей жизни. Тренировки Малахии усилились, подпитываемые негодованием, потребностью и страстным желанием. Наши уроки пошли в худшую сторону, когда начались пытки — способ проверить пределы моих новообретенных целительских способностей.

Сеансы были жестокими и кровавыми, но в глазах Малахии светилась доля удовольствия. Он наслаждался пытками и смаковал вид моей содранной кожи и синяков. Часто он просил, чтобы я тоже помучила его, и когда я это делала, было очевидно, насколько быстрее он исцелялся, чем я.

Он утверждал, что до трансформации тени и светила могут быть искалечены, ранены и убиты, но после этого невозможно получить длительную травму.

Эта идея показалась мне безумной. Все в этом мире однажды умрет, даже тени и светила, но когда я спросила его, как убить одно из них, он отказался отвечать.

Именно тогда голоса усилились, беспокойная команда спаси их звучала в моей голове почти каждое мгновение каждого дня, особенно во время тренировок Малахии. Я продолжала в надежде, что смогу спасти светила и моего отца от вечности заключение в камень.

Четвертый год был годом, когда я решила спасти их, чего бы это ни стоило. К сожалению, именно в этот год я узнала, на что действительно способен Малахия.

Я пыталась, боги, пыталась, но замок был неотвратимой тюрьмой, и всякий раз, когда мне удавалось проскользнуть за стены, он появлялся.

Когда Малахия утверждал, что тени — это проявления разума, я не понимала, не до конца… До того дня, когда он заставил меня забыть.

Я должна была знать об этом с того момента, как прибыла сюда. Лишь легким зрительным контактом и суженным зрачком Малахия убедил Эйдена пригласить его на саммит. В то время я считала это не более чем странностью, но теперь знала правду: Малахия обладал способностью воздействовать своей волей на умы других — подчинять.