Книга История грешников, страница 76 – Мелли Т. Толлем

Мои губы скривились, и я зарычала на его комментарий. Он хотел только одного.

— Единственное, что заставит меня чувствовать себя лучше, — это твой уход.

Он усмехнулся.

— Не это. Есть кое-что, что ты любила, когда мы были детьми. Ты ведь помнишь, не так ли?

Потребовалось мгновение, чтобы воспоминание ожило, и я застонала от этого воспоминания.

Теневые куклы.

— Нет. Я больше не ребенок. Шоу меня не развеселят.

Шоу действительно могли бы поднять мне настроение, но я бы этого не признала. В детстве я ничего так не любила, как «теневых кукол» Малахии. Что-то в чистом мастерстве его рассказывания историй и представлений всегда очаровывало меня.

Малахия склонил голову и поднялся с колен, делая вид, что он уходит, но затем он протянул руки и согнул пальцы, давая понять, что будет дальше.

— Малахия, — предупредила я.

Он нырнул, приземлившись на меня сверху и повалив на кровать. Его пальцы впились в мой торс, слегка щекоча по бокам, и у меня перехватило дыхание от прикосновения его пальцев. Хихиканье вырвалось из моего горла, и я шлепнула его по рукам, но он только возобновил щекотку. Восхитительный смех эхом разнесся по комнате.

От меня.

От него.

Совсем как тогда, когда мы были детьми.

Этот звук потряс меня до глубины души, звук, на который я никогда не думала, что снова буду способна, особенно не так скоро.

И все же, несмотря на юмор, несмотря на радостный смех, который лился из меня, несмотря на боль, и последнее, что могла вынести моя душа, были руки другого мужчины на моем теле.

Я сжала пальцы в кулаки и замахнулась.

Удар пришелся чуть сбоку от его лица, не причинив вреда, но он смягчился и убрал руки. Он усмехнулся, но тут же скрыл свою реакцию, словно вспомнив стандартную реакцию на удар, и застенчиво опустил голову.

— Прости. Я только хотел помочь.

Я раздраженно вдохнула, но любопытно, что на мгновение, короткое, мимолетное мгновение, он заставил меня улыбнуться. Может быть, он действительно изменился.

— Не прикасайся ко мне больше, — заявила я, перекатываясь лицом к стене.

Позади меня послышалось его тяжелое дыхание, сопровождаемое звуком удаляющихся шагов. Я не знала почему, но я повернула голову, мой пристальный взгляд преследовал его.

— Расскажи мне сказку на ночь, как в детстве, — прошептала я.

Какая-то маленькая часть меня испытывала ностальгию по старому Малахии, той версии его, которую я знала раньше, мягкой и милой. Неуместная тоска пронзила меня до глубины души, но я не могла заставить себя обращать на это внимание.

Кровать скрипнула, когда он забрался ко мне сзади, устраиваясь так, чтобы скрестить ноги и осторожно оставляя пространство между нами.

— Сказку на ночь, — прошептал он, поднимая покрытую шрамами руку.

Тени струились от его рук, собираясь на стене напротив нас и обретая форму. Зрелище было захватывающим, более детализированным, чем раньше. Каждый усик скручивался и расщеплялся, образуя деревья и птиц, фигурки двух детей. Был контраст света и тьмы, такие мелкие детали, как ветер, колышущий листья деревьев, которые даже самый опытный художник не смог бы изобразить на холсте.

— Давным-давно, — начал он.

Маленькая девочка и маленький мальчик шли по тенистому лесу, держась за руки, на фоне стен. Тени мерцали и формировались, меняясь с каждым движением. Детали были поразительными, настолько четкими, что можно было разглядеть даже жуков, ползающих по грязи.