Книга Повесть о предательстве, страница 3 – Мелли Т. Толлем

Гнев просочился из глубины его пор, когда я использовала слово обычная, и его рука двинулась вниз, когда он обнял меня за шею, мягко сжимая.

— Мы одинаковые. Твоя магия проявится, но ты не будешь задавать мне вопросов. Не забывай, что я пришел в этот мир раньше тебя и всегда буду знать больше, чем ты.

Всего на день, хотела возразить я, но вместо этого кивнула, и его хватка ослабла, когда я сдалась.

Я жаждала разозлиться и дать ему отпор, но это было бы бесполезно. Я была бессильна, как и все в ордене. Они все низко кланялись ему, этому тринадцатилетнему мальчику, и я тоже.

Моя голова покорно опустилась, и он ослабил хватку и отступил назад.

— Почти время обеда. Возвращайся в лагерь… — его голос затих, глаза остекленели, когда он наклонил голову, прислушиваясь к тихому шепоту. Я сама не могла расслышать слов, но часть меня часто задавалась вопросом, не был ли он одержим.

Я приготовилась ко всему, что он услышал. К сожалению, шепот никогда не был приятным, и за ним часто следовали хаос и смерть от его рук.

— Что вы имеете в виду? — спросил он голоса в своей голове, черный цвет медленно вытеснял синеву его радужек.

Малахия молча стоял, прислушиваясь к словам, которые вертелись у него в голове, прежде чем ответить на незнакомом языке, состоящем из рычащих и шипящих слогов, от которых у меня по спине пробежали мурашки.

Запах горелого мяса и обугленной земли проник в мои ноздри, и дурное предчувствие покалывало основание моего черепа.

Он взял меня за запястье и, не говоря ни слова, потащил обратно в лагерь, его хватка была достаточно крепкой, чтобы перекрыть кровообращение. Все, что я могла сделать, это следовать за ним, мои ноги вязли в грязи, чувство надвигающейся гибели усиливалось с каждым шагом.

Редеющая линия деревьев указывала на наше прибытие, запах пламени и дыма становился все сильнее по мере нашего приближения. Крики эхом разносились в темноте, невнятные просьбы и мольбы.

Золотой герб и серебряные доспехи, которые надевали солдаты Камбриэля, отправляясь на битву, мелькали у меня перед глазами.

Началась война.

В воздухе что-то изменилось, и постоянные тени на небе поредели, позволив пробиться малейшему лучу солнечного света. Мои глаза расширились, когда великолепный солнечный жар прошелся по моей коже, и моя челюсть отвисла при проблеске света.

Солнце. Впервые в жизни я смогла увидеть солнце.

Хватка Малахии стала до синяков, оторвав меня от моего изумления, когда злая ярость исказила его лицо. Его глаза стали темнее полуночи, взгляд, который сулил верную смерть любому, кто осмеливался вести войну против ордена и их богов.

Вой вырвался из его горла, темный, рокочущий звук разорвал воздух, когда сила и черное пламя вырвались из него. На мгновение время, казалось, замерло, а затем взрывная волна сбила меня с ног, и я растянулась в грязи.

Когда я открыла глаза, было лишь темное пламя и смерть.

Воздух наполнился дымом, и я закашлялась, поднимаясь на ноги, чтобы осмотреться. Я прищурила глаза, выискивая какие-либо признаки жизни, но ничего не смогла обнаружить.

Все ушли. Вторгшихся солдат больше не было. Солдат… их даже больше не существовало. Даже те в ордене, кто вырастил нас и относился к нам как к своим собственным детям, были не чем иным, как пеплом на ветру.

Малахия уничтожил всех и вся, не оставив после себя ничего, кроме пламени и тлеющих углей. Мои глаза остекленели при виде разрушающихся строений, которые мы когда-то называли домом.