Книга Ночь упырей, страница 206 – Анастасия Андрианова

У неё были догадки, где он может найтись. И хотелось бы не ошибиться, в противном случае…

О противных случаях даже думать было противно.

Мавна влезла в джинсы, попрыгав на одной ноге, набросила свой любимый грибной кардиган прямо поверх футболки, в которой спала, собрала волосы в хвост и побежала по подъездному коридору, где, конечно же, на неё не среагировала ни одна чародейская лампочка.

В дальнем крыле тоже было мягко-сумрачно, будто туманно. Из стеклянной вставки в двери на пол ложился прямоугольник голубоватого света. Сама дверь в медицинский кабинет оказалась приоткрыта, и оттуда доносились приглушённые звуки музыки. Мавна постояла, прислушиваясь. Играла старая-старая песня про любовь, медленная, лиричная, а бархатистый голос певца звучал как с пластинки. Мавна удивлённо хмыкнула себе под нос и осторожно потянула за ручку.

На диване лежали Смородник и Калинник, головами в противоположные стороны. На груди у каждого лежало по пакету чипсов и смятые коробочки от молочных коктейлей. Мавна кашлянула в кулак, и парни подорвались: вскочили, чуть не заехав друг другу по лицу пятками, чипсы и коробочки посыпались на затёртый синий ковёр у дивана.

Вид у обоих был растерянный и виноватый.

– Доброе утро, – поздоровалась Мавна, глядя то на вылупившегося на неё Калинника, то на Смородника, который тщательно отводил глаза.

– Ох. – Калинник наигранным, неуклюжим движением схватился за шею, потирая её сзади. – Я пойду проверю, как там в лазарете Тимьян.

Он споткнулся о ножку стула, но всё равно с достоинством ретировался, оставив Мавну и Смородника наедине.

Мавна скрестила руки на груди, привалившись бедром к маленькому тарахтящему холодильнику:

– Ну? Хотел сбежать не попрощавшись?

Смородник с виноватым видом сунул руки в карманы джинсов, но тут же достал, провёл пальцами по волосам и нервно дёрнул уголком рта. Мавна подошла к нему ближе. Заметив, что она до сих пор в его футболке, Смородник приподнял брови и сглотнул. От Мавны не скрылось, что его щёки пошли красными пятнами. Она хмыкнула, не сдержав умиление, и развела руки в стороны: обнимет или нет?

Смородник шагнул к ней и стиснул в объятиях, уткнув лицо в макушку. Мавна прижалась к его тёплой груди, и они простояли так с минуту, молча, только крепко вжимаясь друг в друга. И Мавне эта минута показалась щемяще-правильной, мудрой, заколдовавшей время. Пусть кругом мир сходит с ума. Лишь бы можно было вот так помолчать вместе.

В окна заползал зимний рассвет. Надо бы спешить на работу, украшать «Булку» к Новому году, но уйти просто так она не могла.

– Спасибо за цветы, – сказала Мавна, чуть отстраняясь и заглядывая Смороднику в глаза. Хотелось сказать больше, но она застеснялась.

Он улыбнулся одними губами, но как-то грустно:

– Надо поговорить.

Он переплёл их пальцы и потянул Мавну с собой на диван. Под ногами хрустнули рассыпанные чипсы. Тревожные предчувствия клубком червей стянулись под ложечкой. Мавна уставилась на Смородника во все глаза, стараясь предугадать его слова – по сжавшейся линии челюсти, по морщинке между бровей, по блеску глаз. У Калинника в кабинете было не особо светло: горела лишь настольная лампа, а за окном только-только разливалось молоко неторопливого рассвета, и казалось, что глаза Смородника как-то странно блестят, будто в лихорадке. Мавна ткнулась лбом ему в плечо. Он молча притянул её к себе, сцепив пальцы в замок на её спине.