Книга Ночь упырей, страница 208 – Анастасия Андрианова

«Покровители, простите, что думаю только о себе и о своём мужчине, – подумала она с горечью. – Значит ли это, что я испорченная и недалёкая?»

Но сердце подсказывало, что нет. Вовсе нет. Можно любить и семью, и друзей, и мужчину, при виде которого по коже бегают мурашки, – и вовсе не обязательно делать выбор между этими чувствами. Любви ведь бывает много. И вся эта любовь умещается в её сердце.

Смородник остановил её судорожные поцелуи, уже переходящие в истерику. Стиснул её пальцы и легонько встряхнул, приводя в себя. В самом деле, его прикосновения напомнили Мавне, где она.

– Мавна, – сказал он строго. – Я уже говорил. Не береди душу ни себе, ни мне. Я хотел уйти незаметно, чтобы тебе было легче. Но ты ходишь следом, как хвост. Успокойся. Потерпи. Ты мне доверяешь?

Он снова встряхнул её руки, обе зажатые в одной его ладони. Сморгнув выступившие слёзы, Мавна отчаянно впилась взглядом в его глаза: тёмные, жёсткие, уставшие, но полные жгучей решимости. Да, в нём определённо горел огонь: в мыслях, в крови, в сердце, под кожей – всюду. И даже в зрачках будто бы мерещились далёкие отсветы.

Мавна кивнула:

– Конечно.

– Тогда отпусти. Не думай обо мне несколько дней. Живи привычной жизнью. Просто доверься мне. Так всем будет легче.

– Но я же с ума сойду, волнуясь за тебя.

– Волнением не поможешь. Но ты поможешь, если я буду знать, что у тебя всё хорошо.

Он поднёс к губам пальцы Мавны и коротко поцеловал костяшки. Прижал её ладони к своей груди – сразу под ключицами. Мавна чувствовала отголоски его бьющегося сердца – глухие удары за рёбрами, частые, будто спешащие. Внезапно она поняла: он тоже волнуется, как и она. Только не показывает этого. Всё держит в себе, конечно же. Как привык.

– Хорошо, – неохотно выдохнула она. – Только… Скажи мне, где у тебя патроны? Я не могу всегда отбиваться каштанами. Да и стреляю, как ты видел, недурно.

– В комоде. Нижний ящик. Заберёшь сама. – Он сглотнул, ещё раз прижался губами к её виску и шепнул: – Закрой глаза. Я скоро вернусь. Обещаю.

Мавна в последний раз чмокнула его в щёку, громко всхлипнула и уткнула лицо в сгиб локтя. Послышались шаги, скрипнула дверь, а потом закрылась с тихим хлопком.

Из глаз хлынули слёзы.

* * *

Смородник влетел в квартиру, как вихрь, чуть не сбив с ног открывшего ему парня. Прощание с Мавной горьким пеплом осело на языке и нёбе, легло камнем на грудь. Потому он и пытался сбежать утром, не разговаривая. Знал, как будет тяжело.

После встречи у Калинника он попросил её отвернуться и закрыть глаза ладонями. Она послушалась, и он так тихо, как только мог, выскользнул из кабинета – чтобы она не слышала тот момент, когда он уйдёт.

И, Темень, он чувствовал, что она всё-таки разревелась.

Его сильная девочка.

Он уходил, до скрежета стиснув зубы, сдерживая себя изо всех сил, чтобы не вернуться, не обнять её. Иначе он бы остался. Не смог бы уйти и сделать то, что должен.

Не оглядываться. Не задумываться. Не давать себе времени на передышку.

Если он справится, у них всё это будет. Но потом. Надо только потерпеть.

И, лишь добравшись до этой странной квартиры, в которой засел упырь в компании фриков, Смородник понял: клубок колючей проволоки, застрявший у него в горле, – это слёзы.

Темень, так нельзя…

– Я к Варде! – рявкнул Смородник на по-клоунски разодетого темнокожего парня, с открытым ртом уставившегося на него. Парень пожал плечами и перекинул за спину конец длинной мишуры, обвитой вокруг шеи.