Книга Кровавое забытье, страница 44 – Вела Рот

Трои не был даже так силен, как когда он пробудился от долгого сна. Голод, терзавший его изнутри уже шестую ночь подряд, причинял куда большую боль, чем столетнее воздержание.

Собиратель Даров улыбнулся.

— Грызущее чувство в твоей глотке скоро прекратится. Нам нужно лишь залечь на дно до тех пор, пока не закончится Летнее Солнцестояние и маги Антроса не упустят свой шанс принести тебя в жертву. Тогда я получу свою награду без их вмешательства. Ты не будешь чувствовать голода после того, как я доставлю твою голову в Храм Гипноса в мешке.

Трои не ответил, его зубы стучали от лихорадочного озноба. Он едва мог сосредоточиться на словах врага. Мысль о крови Селандин поглощала его. Оттенки ее вкуса… ощущение ее жизненной силы, текущей в его вены…

Геспера, помоги ему. Если бы женщина, приговорившая его к смерти, вошла в дверь прямо сейчас, он бы отдал свою жизнь за еще один глоток ее крови.

— Маги Антрос не смогут похвастаться сожжением Гесперина в это Солнцестояние, — размышлял Собиратель Даров. — Они вымещают это на человеке, который должен быть жертвой в этом году. Твоя маленькая ведьма исчерпала шансы раскаяться и сгорит вместо тебя завтра.

Нет. Богиня, нет. Трои рванул свои цепи и прорычал:

— Не ври мне!

Некромант положил прялку Селандин на стол перед Трои.

— Прялка мага Черы теряет свою силу, когда она умирает. Смотри, как это произойдет.

Смеясь, Собиратель Даров оставил его там. Трои обвис в цепях, не в силах оторвать взгляд от прялки Селандин.

Даже теперь, оказавшись в западне, что она для него приготовила, он гибнул оттого, что потерял ее.

Это не было ни отравлением, ни голодом. Ему следовало понять это еще тогда, когда ее кровь так быстро восстановила его после столетнего голодания. Правда подкрадывалась к нему постепенно, ведь даже несколько дней, проведенных с ней, заставили его желать ее на веки вечные.

Она была ему нужна. Он жаждал ее. Селандин была его Благодатью.

И он променял свою Благодать на месть.

Кайон погиб, и Риксору суждено было влачить существование с этой пустотой внутри. Ради чего? Ради того, чтобы другой маг из Антроса занял место Кайона, а Риксор отныне носил в себе боль, что вдохнула новые силы в старую вражду. И сто лет назад им правили такие же, как они, и сто лет спустя ничто не изменится.

Трои возвращался снова и снова, пойманный в ловушку этого повторения человеческой истории. Даже будучи Гесперином, он все еще пытался быть человеком из Кордиума. Тем человеком, которого знали и любили Иовиан, Рем и Марто.

Трои позволил воспоминаниям нахлынуть на себя и взглянул на опасную правду. Его акты жестокости были топливом для боевого духа его людей. Они были не только теми, кто приводил его в чувство, но и теми, кто спаивал его и злил в их бесконечном цикле издевательств над собой и другими. Они поддерживали в нем жизнь и в то же время убивали его.

Тем ли человеком он хотел быть? Таким, как его отец?

Клубок противоречивых чувств в душе Трои наконец-то размотался, и перед ним предстала голая правда. Он испытывал к отцу и любовь, и ненависть. А на мать он затаил обиду за то, что она предпочла ему свои принципы, так и не вернувшись домой.

Чувства Селандин, все это время проникавшие в его душу, открыли ему глаза. Трои наконец осознал: его мать стояла не перед выбором между долгом перед Гесперой и любовью к нему; ее поставили перед ультиматумом — сломать волю его отца или сломать себя.