Книга Отсутствие жизни, страница 119 – Анастасия Андрианова

Собратья всё прибывали и прибывали, стояли компаниями посреди зала или так же садились вдоль стен. Многие приносили с собой фонари и ставили, направив на потолок, чтобы свет отражался и рассеивался по залу. В самой школе электричества давным-давно не было.

Отец на сборы почти не приходил. Задача тысяцкого – слушать доклады сотенных и не тратить время на разговоры. А всё услышанное нести дальше, под болота. Царю. Он надеялся, что Варде станет приносить ему вести со сборов – и что сможет сам влиять на суть обсуждений. Но куда там…

Варде украдкой достал из большого кармана куртки блокнот и карандаш. Стал незаметно делать наброски, чтобы отвлечься. Зал наполнялся грубыми громкими голосами, тяжёлыми шагами и скрипом досок, а эхо подхватывало звуки и уносило к потолку, где они разбивались и гулко рассеивались. Сборы неизменно заставляли нервничать: близость многих десятков собратьев, обычно агрессивных и резких, вызывала дрожь в руках, и сердце даже начинало колотиться быстрее.

– Рисуешь?

К Варде подсела Агне, довольно милая высшая, светловолосая и приветливая. Она была на несколько лет опытнее Варде, но всегда относилась к нему с дружелюбием, иногда казавшимся наигранным. Уголок губ дёрнулся – Варде слишком нервничал для настоящей улыбки.

– Д-да. Немного.

– Можно посмотреть?

Варде покладисто передал ей блокнот. Тут не было ничего интересного, в основном зарисовки с прогулок: листья, очертания кривых древесных ветвей, пара архитектурных набросков. Но Агне понравилось.

– Красиво.

Она бережно перелистнула несколько страниц, стараясь не трогать пальцами сами наброски, и вернула Варде блокнот. Они обменялись несколькими ничего не значащими фразами, пока спортзал заполнялся фигурами с фонарями. Всё громче стучали шаги по дощатому полу, звучали приветствия и короткие разговоры, сливаясь в сплошной шум. Варде сильнее втянул голову в шею, стараясь стать как можно незаметнее.

Отец готовил его в сотенные – управлять сотней высших и принимать от них отчёты по территориям. Сколько принесли под болота, сколько выпили, сколько убили. Но если бы была воля Варде, он бы с радостью даже имена их забыл, что там говорить про какое-то управление. Не для него такая жизнь.

Пока у их стаи не было сотенного. Калех точно ждал, что назначат его, причём скоро, но отец не терял надежды, что Варде вот-вот проявит инициативу.

– А, явился.

Над ним навис Калех, но Варде не поднимал глаз, смотрел только на истоптанные кроссовки, покрытые болотной грязью.

– Да.

Калех хмыкнул и пошёл дальше, здороваться с другими. Варде нехотя поднял голову, осматривая собравшихся.

Мужчины и женщины, возраста Варде и старше. Увидишь на улице и не догадаешься, что это не простые люди. Что давно не живы в привычном понимании этого слова. Что все они когда-то умерли, но восстали вновь – силой чужой жизни. А теперь вынуждены отнимать её. Снова и снова.

В центр зала вышел Цирхо – невысокий, но широкоплечий и подвижный, с короткой тёмной бородой и чёрными волосами, собранными в короткий хвост на затылке. Разговоры понемногу утихли, остался только неразборчивый ропот и чьи-то редкие, но громкие приветствия припозднившимся.

– Вы слышали, что чародеи убили вожака молодого гнезда? – грозно начал Цирхо, когда убедился, что никто не возражает, что он решил первым держать слово. Цирхо подчинялся молодняк в трёх кварталах, от восемнадцатого до двадцатого, и он заботился о своих подопечных с завидным занудством. Фонари освещали его со спины, и Варде видел только силуэт, ходящий взад-вперёд. – Из него вышел бы отличный сотенный, когда пришло бы время. Я таких крепких упырей давно не видал. А тут какая-то мразь сожгла его чистой искрой. Даже не стала стрелять. Поджарила, как свинью. Им повезло, что я тогда был внизу и смог отозвать молодняк под топи, иначе и им бы досталось. Мы бы потеряли целое гнездо, которое растили не один год.