Книга Орден Скорпионов, страница 174 – Айви Эшер

Я качаю головой и смотрю на него, совершенно недоумевая, как он может так думать.

– Это – все, что у нас есть, – говорит Курио и широким жестом указывает сначала на инструменты и оружие вокруг, а затем на открытые двери и пики замка, что виднеются над верхушками деревьев позади нас. – У нас с братьями были свои хозяева, Осет. Думаешь, случилось бы все так, будь у нас другие варианты? Мы могли бы топтаться вокруг, жалуясь на то, как все несправедливо, отказаться от возможности, что нам предоставили из-за бесполезных моральных устоев, которые никому не нужны, но мы не…

– Нет, – прерываю я его. – Вместо этого вы сами стали частью проблемы.

Курио снова смеется, но на этот раз выходит грубее и не так весело.

– Нет. – Выглядит так, будто он говорит с кем-то очень недалеким, кто не поспевает за его мыслями. – Мы взяли насквозь прогнившую систему и заставили ее работать на нас и приносить пользу многим, – защищается Курио. – Но ты не готова это признать, да ведь, Лунный Лучик?

– Перестань меня так называть, – выдыхаю я и веду руками по бокам, будто ищу кинжал, которого нет.

Ярость подползает к моему горлу, и я готова выпустить ее наружу, обрушить на этого фейри и его больное представление о правильном и неправильном, но Курио вдруг говорит:

– Ты хоть раз задумывалась, что теперь творится с рабами клинка в Приюте? Тебя вообще волнует, что с ними случилось? Или ты думаешь только о том, что ты оттуда выбралась? – Он подходит ближе, его лицо пылает от негодования – он винит меня. – Один из них чуть не убил тебя, а ты, похоже, даже не расстроилась из-за этого.

Мною движет ярость, я тоже шагаю к Курио, но останавливаю себя прежде, чем мы окажемся нос к носу.

– Это потому…

– Потому что ты всегда знала, что так будет? – перебивает он. – Ты уже смирилась с тем, что каждый фейри сам за себя. Ты не осуждаешь ублюдка, воткнувшего чакру тебе в живот, за то, что он выбрал себя, а не тебя. Но нас ты осуждаешь, раз мы делали, что могли, с теми картами, что были у нас на руках?

Чудовищные, злые слова, готовые вот-вот сорваться с языка, растворяются у меня во рту. Я стою, уставившись на Курио, и не представляю, как ответить на его заявление.

– То, что случилось с тобой, ужасно, но ты это пережила – немногим это удалось. Ни один фейри в здравом уме не осудит тебя за то, что ты делала, что было должно; все, о чем мы просим, это об ответной вежливости, – настаивает Курио.

Его слова безжалостно бьют по мне, и что хуже всего – они попадают в цель. Он откидывает волосы назад, светлые пряди в его черных локонах ловят отблески огня, и это очень притягательно. Его глаза цвета древесной коры пристально смотрят мне в душу, словно Курио ищет ту частичку меня, что верит его словам. Мне бы хотелось, чтобы он ее никогда не нашел, но этому не бывать.

Мне так хочется приказать ему заткнуться. Хочется лаять на Курио бешеной собакой, орать о том, что он не прав, и что он может взять свои слова и засунуть их в свою округлую, крепкую задницу, но я не могу. Я обдумываю его слова, ища нестыковки и изломы, которые помогут мне разбить его теорию, но в его словах слишком много правды.

Это бесит.

Я провела здесь слишком мало времени, но уже успела испытать немало откровений, поменять отношение к прошлому и смириться с моей новой реальностью. И я могла бы притвориться, что переживания этого дня – вот причина, по которой я не думала о других рабах клинка, но это было бы ложью. Правда в том, что мне плевать на них… а им – на меня. По-другому и быть не могло: как заметил Курио, мы все просто пытались выжить. И если это означало, что кто-то другой упадет, чтобы ты сам смог подняться, то так тому и быть. Я без зазрения совести шла по головам, не задумываясь об этом, потому что это значило, что у меня будет еще один день, еще один бой и еще один шанс. В то время быть жестокой казалось жизненно необходимым, но так ли это было?