Книга Орден Скорпионов, страница 296 – Айви Эшер

Но нет.

Я существовал в этом мире.

И это означало, что и я, и моя мать должны были умереть.

Я был молод, мне не было и тридцати. Мне оставалось еще несколько лет до того, как мое тело превратилось бы из юношеского в тело зрелого фейри. Но даже я понимал, что не стоит бежать от Хартика к тем, кого я любил, кто хотел мне помочь. Я не мог принести им свои беды, а потом просто смотреть, как они умирают от его руки. Я мог понять это, будучи ребенком, так что для взрослого фейри у меня нет оправдания.

Я жил в лесу, питаясь сырой зайчатиной, потому что, стоило развести огонь, следопыты пришли бы прямо ко мне. А еще я ел ягоды, от которых мои кишки скручивались узлом. Я научился передвигаться по деревьям, перебираясь с ветки на ветку, чтобы не оставлять следов, по которым меня могли бы выследить этот ублюдок Хартик и его люди.

По мере того как росли мои голод и отчаяние, я узнал, что мой мерзкий папаша обрек меня не только на долю бастарда, но и благословил кровью сангвинна, что текла в моих жилах. Я рос и стал рисковать, подбираясь поближе к городам, и пил кровь домашней скотины. Возможно, только поэтому я жив и по сей день.

Я быстро понял, что кровь приносит мне больше пользы, чем кусок тухлого мяса, которое я мог бы съесть. Я стал сильнее и перестал охотиться на беззащитных животных, предпочитая им фейри.

Скорпиус открывает дверь в большую спальню, в которой нет ничего, кроме Мэйден и Мирки, а также тоненькой фигурки фейри, сидящего в кресле в центре комнаты. На лице мужчины – опасения и тревога, подбородок отвис, да и конечности выглядят так, словно он изрядно похудел за короткое время. Его темно-серые глаза напоминают мне глаза зайцев, которых я когда-то ловил – круглые, перепуганные. В них – слишком ясное понимание, что смерть настигла их обладателя.

Мне нравится видеть такой взгляд. Он напоминает мне о том, насколько я силен, о том, что дни, когда за мной безжалостно охотились, и мне приходилось бежать от смерти, давно прошли. Теперь я – охотник, и когда я и мои братья идем за кем-то, то от нас невозможно скрыться.

Мы проходим в комнату, и Хатус издает жалкий писк. Он смотрит на «лисиц», словно без слов умоляя Мирку или Мэйден сделать что-нибудь.

Не знаю, на что он рассчитывает. Хатус здесь именно для того, чтобы рассказать нам то, что он знает. Хотя, глядя на немытого, взъерошенного мужчину, воняющего страхом и долгой дорогой, я сомневаюсь, что эта жалкая тварь владеет какой-либо ценной информацией.

Либо он лучший актер во всех королевствах, либо это ловушка – как и подозревали «лисицы», – либо тот, кто следил за ним, делал это потому, что хотел что-то получить от «лисиц», а не от Хатуса.

Как ему удалось продержаться так долго против убийц, уничтоживших за ночь целый род?

Мы молча расходимся по комнате, и я окидываю взглядом Хатуса. Я не осуждаю его за то, что он попросил помощи «лисиц». Черт возьми, Икон и братья спасли мне жизнь. Но если он хочет уйти от преследователей, что дышат ему в затылок, ему придется стать умнее и решительнее, и сделать это нужно прямо сейчас.

Тельсон прислоняется к стене, встает между Мэйден и Миркой – те занимают противоположные углы, как всегда делают «лисицы». Их учат находить наиболее защищенную точку в любом помещении и располагаться там. На фоне Тельсон они выглядят как две прикроватные лампы в виде лис, и я бы улыбнулся этой странной картине, если бы мы не собирались допрашивать информатора и мне не нужно было сохранять серьезность. Скорпиус и Череп переходят в другой угол и встают напротив меня, я же занимаю позицию у окна – это единственный, кроме двери, выход на улицу.