Книга Уездный город С***, страница 258 – Дарья Кузнецова

— Да вот думаю, стоит ли вообще в таком ракурсе чьего-то благословения просить? — признался поручик. — Но я теперь понимаю народную мудрость, которая советует брать сироту, и все анекдоты про страшного зверя тёщу.

— Нет, ну ты офицер или где? — весело возмутилась Михельсон. — Мужчина не должен бояться трудностей!

– Εщё четверть часа назад был офицером, а теперь уже не уверен, — угрюмо пошутил Титов. — Мне всё больше хочется по-тихому придушить эту женщину, а приходится еще Аэлиту уговаривать с ней не ссориться.

Жаловаться на подобные мелочи было, конечно, недостойно, но уж очень хотелось с кем-нибудь поделиться.

— Нет, ты, Титов, добрый, — захихикала делопроизводительница. — Тут два варианта: или продолжать мучиться, или послать тёщу к чертям собачьим. Я бы второе выбрала, но ты благородный и жалостливый, так что продолжай страдать. Лучше молча, а то недостаточно благородно получается.

— Вы ядом не приторговываете на стороне? — усмехнулся Натан в ответ на это замечание. Странно, но от ехидства Михельсон стало легче. И впрямь, что-то он раскис на ровном месте. Не к мамаше же свататься собрался!

— Исключительно даром и только для своих, — с достоинством отозвалась Элеонора. Потом улыбнулась и добавила уже всерьёз: — Ты как маленький, всему-то тебя учить надо… Мундир парадный, ордена на грудь да вид бравый — тут ни одна баба не устоит, хоть невеста, хоть родня, хоть старуха соседская. У нас, баб, восхищение мундиром с наградами где-то вот тут, на подкорке записано, — она выразительно похлопала себя по затылку. — А тебе ещё и щегольнуть, полагаю, есть чем.

— Откуда такие сведения? — хмыкнул Натан, смущённый подобным напутствием.

— Жизненный опыт, — невозмутимо пояснила Михельсон. — Такие бывают или живые с наградами, или мёртвые — но тоже с наградами. Ну или мёртвые без наград, если совсем уж невезучие, но ты-то живой. Ладно, лети уж, голубь, дело к вечеру, зазноба, почитай, заждалась. И не красней, а то я совсем расчувствуюсь и от умиления еще глупостей наговорю. Пользуешься моей слабостью, нахал! — напутствовала она, но потом опомнилась: — А всё же свадьба-то когда?

— Как дом построю, — твёрдо отозвался Титов. — Жену в свой дом приводить надо, а не в съёмную комнату.

— Ишь, основательный какой, — присвистнула Элеонора и добавила ехидно, с хитрой физиономией: — А дотерпишь до осени? Дело-то молодое! Нет всё, всё, проваливай уже, ты во мне нынче какую-то нездоровую разговорчивость возбуждаешь!

Натан распрощался и, посмеиваясь, отправился домой. Шутки шутками, а Михельсон дело говорила: для запланированного на вечер визита и впрямь стоило привести себя в парадный вид.

Награды у Титова действительно имелись: «Станислав» с бантом и «Георгий» четвёртой степени — за военные заслуги, «Аннушка» на шее — уже в сыске, полученная незадолго до падения по служебной лестнице.

Обязательным ношение наград не являлось, только по особым случаям, когда устав предписывал парадный мундир. Случаев же таких было мало, и даже из них большинство оставлялось на усмотрение самого служащего, за исключением совсем уж выдающихся вроде парадного строя или визита государя. У Натана с судьбоносной осени китель с эполетами висел на плечиках: ни желания щегольнуть, ни нужды в нём не было. Так что сейчас, застёгивая золочёные пуговицы, Титов даже всерьёз волновался.