Книга Кедр и гвоздика, страница 73 – Александра Рябкина

Из пут отчаяния Микаэлу вырвали звонкий треск ткани и холодное прикосновение пальцев к горлу. О нет, он не собирался быстро убивать ее, это было не в его стиле, слишком просто для Адама Беллафонте. Он найдет самый извращенный и болезненный метод поквитаться с, по его мнению, неверной женой.

Его пальцы мучительно впивались в кожу. И без того не хватавшего воздуха становилось в разы меньше. Адам сжимал ее горло до такой степени, что с губ Микаэлы слетали только слабые свистящие хрипы. Легкие в считаные секунды охватила агония, и она быстро распространялась по внутренностям, пожирая их, словно лесной пожар.

– Мне придется напомнить, что я твой муж.

Он одним рывком поднял Микаэлу с пола, и она, кажется, услышала хруст собственной руки, за которую так ревностно потянул ее прочь из кухни Адам. Он никогда не бывал ласков, никогда не думал о ее боли, лишь утолял свои садистские наклонности. У Микаэлы в распоряжении имелась всего пара мгновений, пока он находился к ней спиной. На пальцах появились когти, а руки так и чесались расцарапать самодовольную физиономию.

– Ненавижу тебя! – прорычала Микаэла и резанула когтями по плечу бывшего мужа, чуть задев шею и скулу. – Ты мертв!

Микаэла все еще пыталась убедить себя, что попала в свой кошмар. Однако яростный, заставляющий зазвенеть в ушах удар отрезвил: левую часть лица обожгла пульсирующая и с каждой секундой разгорающаяся все сильнее боль.

– И даже сейчас не веришь?

Адам до боли стиснул ее челюсть, поворачивая к себе. Микаэла знала, что он хотел, чтобы она смотрела на него, хотел увидеть ее страх и отчаяние. Ему всегда нравилось видеть ее унижение, а Микаэла не умела подавлять свои эмоции. Никогда не умела. Все еще держа ее, он подвел Микаэлу к обеденному столу – она почувствовала поясницей его холодную поверхность. Но все очень быстро изменилось, когда Адам, которому, видимо, наскучило играть мелко, обрушил голову Микаэлы на стекло.

Звон в ушах усилился настолько, что хотелось сползти на пол бесформенной кучкой и закрыться ладонями. Больно. В легких вместо воздуха бурлила обжигающая лава. Перед глазами летал рой мух, которые не только заволакивали взор, но и мерзко жужжали над ушами. Все лицо горело, словно неумелый мастер решил наживую вырезать узоры на ее коже. Голова трещала от боли.

– И даже теперь? – Прокуренный, близкий к безумию голос прогрохотал прямо над ухом, отчего Микаэла задрожала сильнее. Она ощущала Адама всем телом, и хотелось с головой окунуться в антисептик. Ее тошнило от его близости.

– Я ненавижу тебя.

Микаэла почувствовала, как из уголка рта потекла струйка крови. Удар головой о стол сломал ее окончательно. И не только физически. Микаэла снова возвращалась в то состояние, когда не хотелось больше жить. Видит бог, психолог долго сражался с ее депрессией, из-за которой Микаэла только чудом не полезла в петлю. Просто у Адама был особый навык ломать психологический позвоночник Микаэлы.

– Плевать. Ты моя жена, а значит, будешь делать то, что я хочу.

Опасный треск юбки заставил слететь с губ Микаэлы рваный всхлип. Все приближалось к тому, что она ненавидела больше, чем побои. Адам собирался показать, что по-прежнему владел ею, что был тем, кто, словно рабыню, выкупил ее у родителей. Это нельзя было назвать просто изнасилованием. Слишком мягкое слово.