Книга Императрица без маски, страница 23 – Ли Ан

— Нет. Но обучение других женщин может спасти их от её судьбы.

Тишина. Долгая, тяжёлая. Слышно его дыхание — рваное, с трудом контролируемое. Он борется с эмоциями, пытается загнать их обратно в клетку, где держал все эти годы.

Он поднял голову, глаза полны боли и чего-то ещё — проблеска понимания?

— Вы манипулируете мной.

Прямое обвинение. Но без злости — констатация факта. Он достаточно умён, чтобы понять, что происходит.

— Да. Но это не делает мои слова менее правдивыми. Генерал, война придёт. И враг не будет разбирать — мужчина перед ним или женщина. Лучше дать женщинам шанс защититься, чем оставить их беспомощными жертвами.

Долгое молчание. Он смотрел в окно, челюсть напряжена, внутренняя борьба читалась в каждой линии его лица. Гордость против логики. Боль против надежды.

— Что вы от меня хотите?

Голос усталый. Не побеждённый, но... готовый слушать.

— Помощи в обучении. Вы лучший стратег империи. Научите их не драться как мужчины — они проиграют в силе. Научите их использовать свои преимущества.

— Какие преимущества?

Искренний вопрос. Он действительно не видит. В его мире сила — единственное, что имеет значение на поле боя.

— Гибкость, скорость, хитрость. И главное — враг их недооценивает. Как и вы.

Он усмехнулся — горько, но это уже прогресс. Уголки губ дрогнули, морщины углубились. Первая эмоция кроме гнева и боли.

— Вы не такая дура, какой прикидывались.

— Я во многом не такая, какой всем казалась. Так что, генерал? Поможете?

Он провёл рукой по лицу — жест усталости и капитуляции.

— А император знает?

— Знает и одобряет.

Небольшое преувеличение, но Кайрон не возражал. А отсутствие возражений можно интерпретировать как согласие.

— Ладно. Но если хоть одна из этих девиц начнёт рыдать...

— Не начнут. Те, кто придут, будут серьёзно настроены.

Он встал. Медленно, словно поднимает не только тело, но и груз прошлого. Расправил плечи — военная выправка вернулась.

— Завтра на рассвете. Восточный плац. И пусть оденутся подобающе — никаких корсетов и юбок.

— Договорились.

Он направился к двери, но остановился на пороге. Не оборачиваясь, тихо сказал:

— Лирианна спасла троих детей. Они выжили благодаря ей. Выросли, завели свои семьи. Иногда... иногда присылают мне письма. Благодарят.

— Она была героем, генерал.

— Она была моей девочкой.

Голос надломился. Он вышел быстро, почти бегом, пока не потерял контроль окончательно.

Когда дверь закрылась, из-за портьеры вышел Кайрон. Значит, всё это время он наблюдал. Интересно.

— Подслушивать нехорошо, — сказала я, не оборачиваясь.

— Я император. Мне можно.

В голосе — смесь самоиронии и искреннего любопытства. Он подошёл, встал рядом у окна.

— Как скажешь. Что думаешь?

— Думаю, ты только что сделала невозможное. Маркус ненавидит женщин с тех пор, как потерял дочь.

— Он не ненавидит. Он боится за них. Это разные вещи.

Ненависть — это гнев, направленный наружу. Страх — это боль, направленная внутрь. Маркус носит свою боль как броню, но броня начинает трескаться.

Кайрон подошёл ближе. Теперь между нами меньше полуметра. Чувствую тепло его тела, запах — хвойный парфюм смешивается с чем-то личным, мужским.

— Ты действительно знаешь всё обо всех?

— Не всё. Но достаточно.

— И обо мне?

Вопрос прозвучал легко, но в глазах — настороженность. Он одновременно хочет и боится узнать ответ.