Книга Императрица без маски, страница 95 – Ли Ан

Корректоры обрабатывали данные. Их глаза мерцали разными цветами — видимо, визуализация вычислительного процесса.

— Улучшения зафиксированы и признаны значительными, — наконец произнёс главный. — Однако цена — растущая нестабильность межмировых барьеров. Ваш ребёнок, — он указал на мой живот длинным, нечеловечески тонким пальцем, — представляет собой фокусную точку резонанса. При рождении в момент максимального сближения трёх душ-аномалий резонанс достигнет критического пика.

— И что произойдёт?

— Неопределённость. Расчёты дают следующие вероятности: коллапс барьеров с последующим слиянием миров — 23%. Стабилизация на текущем уровне — 41%. Создание управляемого межмирового моста — 36%.

— Управляемого моста? — переспросила Марина.

— Ваш ребёнок может стать живым порталом. Существом, способным соединять миры без их разрушительного слияния. Это... не входило в изначальные планы мироздания.

Кайрон, всё это время молча наблюдавший, выступил вперёд. Температура упала ещё на пять градусов — его магия реагировала на угрозу семье.

— Мой сын не инструмент и не аномалия! Он ребёнок!

— Всё и все — инструменты большего плана, — ответил Корректор без эмоций. — Вопрос лишь в том, принимаем ли мы отклонения от изначального плана как допустимые вариации.

Долгая пауза. Корректоры застыли, но я видела — они общаются. Не словами — какими-то импульсами, вспышками света между ними.

— Решение принято, — объявил главный. — Временная отсрочка исполнения коррекции. Срок — до четвёртого дня рождения ребёнка-аномалии. Если к указанному моменту резонанс стабилизируется и мир продолжит позитивное развитие без критических нарушений — троичная аномалия будет признана допустимой вариацией.

— А если нет? — Мой голос дрогнул.

— Принудительная коррекция. Души будут изъяты и перераспределены по разным реальностям. Память о текущей инкарнации — стёрта.

— Но это разлучит нас! Уничтожит всё, что мы построили!

— Это восстановит базовый баланс мироздания.

Александр в моём животе пнул так сильно, что я ахнула. Словно протестовал против вердикта.

— Мой сын сам решит свою судьбу, — твёрдо сказала я, выпрямляясь. — И нашу тоже.

— Ребёнок не может решать судьбу миров.

— Посмотрим через четыре года.

Корректоры начали растворяться, буквально таять в воздухе.

— Четыре года по местному исчислению. Используйте их рационально. И помните — мы не враги. Мы поддерживаем стабильность всех реальностей. Иногда это требует... жертв.

— А иногда — веры в лучшее, — ответила я.

Последний Корректор задержался на секунду.

— Любопытная аномалия. Вы не испытываете страха перед нами.

— Я психолог с сорокалетним стажем. Видела достаточно страхов, чтобы понимать — по-настоящему страшна только потеря любви и смысла. Всё остальное — решаемые проблемы.

— Любовь. Иррациональная концепция, не поддающаяся квантификации.

— Но самая мощная сила во всех мирах. Даже в вашем, готова спорить.

— Это предстоит проверить.

И исчез.

Мы остались в звенящей тишине. Кайрон обнял меня, его руки дрожали — не от холода, от сдерживаемых эмоций.

— Четыре года, — прошептала Марина.

— Тысяча четыреста шестьдесят дней, — автоматически подсчитала Катрина. — Достаточно, чтобы подготовиться.

— И вырастить ребёнка, готового к его судьбе, — добавила я, поглаживая живот.

Александр затих — словно понимал важность момента. Или просто заснул после активного протеста.