Книга Ночь Аиды, страница 102 – Снежана Масалыкина

Истерика подкатила к горлу, и я отпрянула от кошки, судорожно дыша и сжимая обеими руками горло, сдерживая крик. Каракал боднул меня в бок и покачал головой.

– Ш-што? – просипела я, вглядываясь в янтарные глаза и пытаясь понять, что она хочет от меня донести.

Почему-то мне казалось, что это Наташкина кошка, от этого на душе было легко и одновременно грустно: что случилось с подругой после того. Как мы с Вритру взорвали Из-Гранье, я не знала, только надеялась на то, что Зерг сумел спасти и её, и… сестру.

Я нахмурилась. Какое-то воспоминание окольными путями пробиралось в мысли, но не позволяло себя увидеть и осознать. Каракал снова ткнулся мордой мне в живот. Я покачнулась и едва устояла на ногах.

– Ну что? Что ты хочешь мне сказать, дорогая? И вообще, где твой человек? Она ведь жива, правда? – обхватив кошачью морду ладонями, я гладила большими пальцами шелковую шерсть и вслушивалась в себя изо всех сил, надеясь ощутить в себе другую жизнь.

«Пожалуйста, хотя бы один! Боженька, миленький! Пусть они живут! Пусть они будут живы все!» – взмолилась я в отчаянье, смаргивая лица друзей и разноцветные морды драконов, которые расплывались перед глазами от набежавших горьких слёз.

Наташка, Коб-Ор, Зерга, Фелино («Бедный мальчик», – кольнуло что-то в сердце, откликаясь на имя), даже Гримиум и Эдассих стали если и не близкими мне в этом мире, но теми, за которых душа болела и переживала.

Кошка рыкнула и осторожно выбралась из моих слезливых объятий. Облизала свою моську розовым шершавым языком, причем мне тоже досталось. Я фыркнула и замахала руками, отмахиваясь от такой заботы: терпеть не могу, когда живность лижет моё лицо. Отерла физиономию рукавом и завертела головой по сторонам, надеясь обнаружить родник или речушку, на худой конец какую-нибудь лужицу.

«Ага, в степи. Лужицу», – довольно хмыкнул внутри меня скептик, и я замерла в дикой надежде – драконы вернулись! Но нет. Всего лишь мой собственный внутренний голос, которому надоело нытьё. Словно подтверждая мои мысли, каракал игриво лизнул меня в нос и, не дав мне опомниться, стал осторожно, но очень настойчиво тянуть куда-то, прихватив зубами подол рубашки.

– Ну что? Куда? – я оглянулась по сторонам, но не увидела ничего стоящего вокруг. – Куда ты хочешь, чтобы я пошла? Мне… возвращаться надо… – испуганно охнула я, вспомнив, наконец, что это не место, где я помню себя. – Черт! Фелино убил королеву! Черт! Черт! Глупый мальчишка, что же ты наделала! Как отсюда выбраться? И вообще, где я?!

Заслонка рухнула, и память ледяным потоком обрушилась на мой воспаленный разум. И сразу же появилась потребность бежать-спасать-делать. Но тяжелая лапа осадила мои порывы и, выдохнув застрявший в легких воздух, я перевела ошалевший взгляд на кошку.

– Р-р-р-мырм-уя-у, – рассержено выдали мне прямо в лицо и настойчиво дернули за подол.

– Ладно, показывай. Куда ты хочешь меня отвести, – сдалась я и сделала шаг в указанном направлении.

Острые зубы разжались и, довольно фыркнув, каракал повернулся ко мне… хвостом, и неторопливой трусцой побежал в сторону одинокого дерева, тополем на Плющихе торчащем посреди степи.

К моему удивлению дошли мы к тубану довольно быстро, и я расплылась в улыбке, обнаружив возле корней приличных размеров родник. Кошка рухнула в тени ветвей и принялась наблюдать за мной. Я показала ей язык и опустилась на колени возле ключа, одержимая жаждой. Только сейчас, при виде сверкающих на солнце капель, я ощутила, на сколько сильно хочу пить. А еще лучше – занырнуть в какое-нибудь озерцо с головой и понежиться хоть с полчасика в прохладной влаге.