Книга Дуэт с герцогом сирен, страница 252 – Элис Кова

Он обнимает меня за талию и с жаром отвечает на поцелуй. Я прижимаюсь к его твердому телу, и на мгновение вся неуверенность исчезает, а все вокруг – и бушующее море, и содрогающаяся земля – попросту перестают существовать. Когда мы отрываемся друг от друга, на нас проливным дождем сыплются серебристые листья.

– Ты знаешь, я люблю тебя, – шепчу я.

– Знаю.

– Но я не хотела в тебя влюбляться.

– Тоже знаю, – ухмыляется он. Столь высокомерный вид ему даже идет.

– Понятия не имею, что ждет нас в будущем и сможем ли мы вообще быть вместе. А если и сможем, сомневаюсь, что я подойду тебе и…

Он решительно целует меня, заставляя замолчать.

– Хватит столько беспокоиться, Виктория. Если нам удастся исправить тысячелетнюю историю, вызволить древнюю богиню и при этом не развалить весь мир, не стоит слишком уж переживать о том, что ждет нас в будущем. – Ильрит разжимает объятия. – А теперь иди. Освободи леди Леллию.

И я бегу обратно к Древу жизни, подхватываю топор и вновь обрушиваю его на лозу. Тем временем Ильрит мчится к туннелю, откуда доносится громкий шум битвы. Фенни бросает ему Острие Рассвета, и он ловит копье на лету.

Песни сирен сталкиваются друг с другом. Из глубины доносится рокот Крокана. Кричит Леллия. В общем, ужасная, громкая, мучительная какофония звуков.

Но я не обращаю на них внимания, продолжая ритмично бить топором по дереву и безжалостно разрубая лозы-прутья. Позади меня идет битва, я же сражаюсь в своей.

И вот, наконец, падает последняя лоза. Топор выскальзывает у меня из пальцев, и на мгновение мир будто замирает. Успокаиваются волны, смолкает завывание ветра. Песни сирен обрываются. Все вокруг, затаив дыхание, наблюдают, как я толкаю дверь в убежище Леллии, невольно ставшее для нее тюрьмой.

Меня ослепляет свет. Деревянная створка, рассохшаяся за долгие века, издает звук, похожий на последний выдох усталого, раненого зверя. Между дверью и корой ствола застряли нити какой-то пленки и некоего липкого вещества, но я продолжаю ее толкать.

Ослепительный свет постепенно меркнет, и взору предстает маленькая, хрупкая фигурка древней богини, размерами напоминающая ребенка, хотя в ней ощущается та безвозрастность, что и в лорде Крокане. Она дремлет в позе эмбриона, обхватив четырьмя руками колени и прижав к бокам трехпалые ладони. Большие, круглые глаза чем-то похожи на стрекозьи. Некогда росшие на спине крылья из тончайших золотых перьев отвалились и присохли к заключившему ее в себя кокону. Кисти и предплечья покрыты листьями, будто перчатками. На висках растут древесные рога, соединяющие Леллию с самим деревом.

Она не двигается и даже не открывает глаза, когда ее щек касается первый легкий ветерок. Мир все так же неестественно спокоен. Даже ее песня смолкает, и меня пронзает страх. Неужели в своем стремлении спасти ее я вызвала потрясение, ставшее для Леллии смертельным ударом?

Позади меня раздаются бормотания сирен.

– Леди Леллия.

– Леллия…

– Наша леди мертва…

– Мы убили ее.

– Гниль появилась из-за ее разложения…

Бросаю взгляд через плечо. Все воины, забыв о сражении, опускаются на колени, как и члены Хора, склоняют головы в знак почтения и заводят глухую, печальную песнь скорби. Их горе и беспокойство отдаются у меня в душе. Сирены оплакивают смерть всего, что было им дорого и знакомо.