Книга Дуэт с герцогом сирен, страница 4 – Элис Кова

– Я уезжаю. Ты не сможешь меня остановить. – Выпустив весла, отвожу руки от груди и быстро шевелю пальцами, потом вновь принимаюсь грести. Теперь, когда я постепенно выплываю из зоны течения, которое тянет меня к нему, лодка движется легче.

– И куда ты пойдешь? К кому? Ты и дня без меня не протянешь! – яростно сообщает он жестами. – Я тебе нужен.

Нужен? Он мне нужен?

– Я никогда не нуждалась в тебе. – С ним я чувствовала себя особенной. Важной. Желанной. Все то, к чему стремилась молодая женщина, которая никогда не считала себя особенно ценной. Но нуждаться? Ничуть. Я отлично справлялась и без него. Отец научил меня охотиться, готовить и вести домашнее хозяйство; мама объяснила правила торговли – как ловко обращаться с цифрами и вести переговоры. Рядом с Чарльзом же я не узнала ничего… кроме молчания и покорности. – Это ты во мне нуждался!

– Зачем такому состоятельному мужчине, как я, нужна женщина вроде тебя? До встречи со мной ты жила в лачуге на городской окраине. – Он тычет в меня пальцем. – Ты была никем. Я вытащил тебя из грязи и дал комфортную, благополучную жизнь, и за это тебе бы следовало днем и ночью ползать у меня в ногах. Ты же своей наглостью продолжаешь испытывать мое терпение.

– Ты мне солгал! – кричу я и повторяю то же самое руками. Голос дрожит от боли, которую я скорее чувствую, чем слышу. Горло жжет, ведь я так давно не говорила вслух. – Ты сказал, родные меня не любят. Я им больше не нужна.

Но они всегда меня любили, пусть даже десятки писем, которые я просила отправить Чарльза, так и остались лежать у него в сейфе. Родные продолжали мне писать… и поэтому я точно знаю, что, даже если нарушу клятву, они по-прежнему меня поддержат.

– Но это правда, – возражает Чарльз. Его лицо становится алым, как последние отблески заката на горизонте. Руки порхают, будто осы; он явно стремится побольнее ужалить меня словами. И когда я сознаю их смысл, к глазам подступают слезы. – Ты грустная, одинокая, жалкая девчонка, и всякий раз, покидая этот остров, я испытывал облегчение, потому что мог хоть на время от тебя освободиться. Конечно же, родные тебя не любят. За что? Кто вообще на этой огромной земле способен тебя любить?

Его слова пощечиной бьют по лицу, от них жжет глаза. Чарльз столько раз твердил мне эти фразы, что я машинально повторяю их про себя еще до того, как он успевает выговорить с помощью пальцев. Они колючками впиваются в плоть, сковывают меня, удерживают на месте так крепко, что я не способна вырваться, не отдав в качестве платы свою кровь. Похоже, какой-то части меня суждено умереть здесь этой ночью.

Я вновь порываюсь грести, однако медленно опускаю весла. Слова Чарльза, словно веревка, тянут меня назад, к нему, а со стороны материка ко мне заманчиво взывают большая земля и свобода. И я разрываюсь между тем, чего хочу, и мыслями, которыми он забил мне голову.

«А что, если… он прав?» – шепчет из глубин сознания девчонка, вышедшая за него замуж в ту пору, когда ей едва исполнилось восемнадцать.

Потом я вновь вижу письма – столь же отчетливо, будто до сих пор держу их в руках.

Глядя прямо на Чарльза, кладу весла и поднимаюсь. Я уже не та девчонка, которую он прежде знал. Так пусть же увидит во мне силу, подобную той, что таится в бушующем под дном лодки море, которого он так боится, и осознает наконец, в какую женщину я превратилась. И неважно, что я сейчас притворяюсь, а на деле чувствую себя разбитой стеклянной статуэткой, кусочки которой удерживаются вместе лишь усилием воли. Главное, чтобы Чарльз мне поверил.