Книга Горный цветок, страница 10 – Ольга Шах

- Конвой! Пить! Дайте пить! – после услышала шебуршание под ухом и тихое бормотание, затем женщина осторожно приподняла мою голову и напоила меня тёплой и противной водой из стоящей неподалёку кружки.

Воды было мало, но я понимала, что много пить не стоит, да ещё после операции, кивком поблагодарив конвойную, принялась обшаривать глазами помещение. Теперь я уже могла не только смотреть в потолок, но и оценивать то, что я видела. И это самое увиденное не вязалось у меня с привычным пониманием жизни. Комната совершенно точно была не больничным помещением, хотя бы потому, что палата-одиночка никогда не поражала размерами, зато эта комната имела довольно широкую кровать, тяжёлый даже на вид столик на вычурной ножке рядом с кроватью (именно там и стояла кружка с водой, какой-то тазик, тряпки и пара стеклянных флаконов), что-то темнело в глубине комнаты, до ужаса напоминающее печь в бараке, где мы жили сразу же после переезда в Москву. Два узких окна по обоим сторонам от кровати и зеркало напротив довершали картину. Я с трудом повернула ещё немного голову. А, нет, не всё – женщина сидела в неудобном даже на вид кресле, но сейчас она подошла ко мне, поднеся источник света – канделябр с тремя свечами, после чего улыбнулась и прошептала:

- Слава Великому, ты очнулась, Камилла! И пусть все говорили, что мои молитвы напрасны, но я надеялась и верила в то, что мой цветочек выкарабкается… сможет победить смерть и снова будет со мной. А третьего дня тебе было так плохо, что я подумала, будто ты умерла… Но Великий в мудрости своей не призвал тебя раньше времени к себе…

Дальше шли тихие всхлипывания и уверения в том, что теперь я непременно пойду на поправку, если уж очнулась и не брежу, да и жар у меня спал… я снова уставилась в потолок из тёмного, почти чёрного дерева и вяло решила: «Вот теперь всё!». В голове почему-то пронеслась мысль о том, что я была права – видения с лохматой собакой с крысиным хвостом, которую зовут Умретью – это тебе не кот начхал, быть может, болезнь была у меня и раньше, но прогрессировала с возрастом, а триггером для нынешнего срыва были мои подозрения в том, что за мной следят. Кто знает, возможно мне всё почудилось… и та собака, и убийства «чёрных риэлторов», и эта комната? А вместо всего этого я сейчас отдыхаю под действием старого доброго аминазина? Непременно расскажу санитарам о том, какие глюки меня посещают, как только немного отпустит.

Однако, боль, которая пронзила мою грудь, стоило только мне глубоко вздохнуть, была вполне реальной. Или это не глюки? Я, похолодев, хриплым голосом спросила у причитающей женщины:

- Погоди! Что ты там говорила про то, что я будто не дышала?

Женщина отняла ладони от лица и неуверенно ответила:

- Ну, как же… я же только что говорила о том, что ты сорвалась в пропасть, когда поднималась по горной тропе, но, слава Великому, упала на горный выступ, только, видать… сильно ударилась…

Далее она горестным шёпотом призналась, что никто особенно и не верил в то, что я выжить смогу – виданное ли это дело, чтобы люди смогли оправиться после того, как пролетели добрый десяток-другой метров и приземлились на камни. От себя добавлю: возможно, что причиной для сомнений в моей жизнеспособности являлось то, что я который день находилась без сознания, моя голова была в крови, а из горла доносились хрипы со свистом? Быть может… я отвлеклась на свои мысли и пропустила заметный кусок рассуждений, потому что моя собеседница вытерла глаза уголком фартука и призналась с победой в голосе, что она днями и ночами молилась Великому о том, чтобы её Камилла, её горный цветок, вернулась к жизни. Однако, вопреки её надеждам, в один момент сиделке показалось, будто все надежды и чаяния пропали втуне – её подопечная просто перестала дышать, то есть хрипы и свисты больше не доносились из груди, и она (то есть я) лежала, будто мёртвая, а потом и раз! снова задышала… как бы то ни было, но теперь я жива, пришла в себя и даже узнаю свою старую кормилицу Ранни, вот уж радость так радость!