Книга Дикая орхидея прерий, страница 19 – Ольга Шах

Остановилась я у очередного ручейка, когда уже начало смеркаться, хотя и нет здесь такой полноценной зимы, общие законы мироздания все равно не отменить, темнеет намного раньше, чем летом или даже осенью. Зажгла масляный фонарь, выпрягла всех коней и повела на водопой. Даже бандитский конь присмирел, пробежав весь день за фургоном. И сейчас пил воду, фыркая и жадно отдуваясь. Обиходив животин, спутала им ноги, повесила на шеи мешки с зерном. Костер решила не разводить, лучше печурку протоплю и в фургоне теплее, и огонь менее заметен, чем от костра. Опустив полог, затопила печку, быстро очистила немного овощей и мелко покрошила мясо. Будет супчик. Подсушила на сковороде пару кусочков мелко нарезанного хлеба, будут сухарики к супу. К чаю пошла моя сгущенка и уже чуть подчерствевшая булка. Придется вскоре печь хлеб, вариантов тут нет. Поужинала, переоделась ко сну, выполнив возможную в этих условиях гигиену. Добавила дровишек ( вот еще проблема - надо по дороге высматривать подходящее топливо) и улеглась. Спалось мне плохо - мешали звуки прерии, то есть, далекое рычание леопардов, топот стаи гиен, несущейся по своим делам,и отвратительные крики какой-то ночной птицы. И собственные страхи тоже.  я с детства до потери сознания боялась змей и сейчас боялась - вдруг какая заползла в фургон? И напрасно меня уверял дон Луис, когда я спросила про этих гадов, что зимой змеи все спят и очнутся только весной. я все равно боялась.

Так я и ехала почти неделю, медленно, но неуклонно поднимаясь на север. Пришлось печь хлеб и немного булочек, хорошо, было пару форм для хлеба и маленький противень. Пекла в костре, поэтому некоторая примесь пепла была. Вместо дров приспособилась рубить засохшие старые агавы, это кактусы, выше меня размерами. Свежее мясо закончилось, вчера я решила порыбачить. Сплела из веток чаппараля (ох, сколько я вспомнила матерных слов!) мордушку, которой нас, поселковую детвору, научил дедушка Айно. Не помню, какой он национальности был, но рыбак был первостатейный. Поставила нехитрую ловушку и занялась вечерними делами. Когда вытащила мордушку, там сидела одна единственная рыбина, довольно крупная, радужной окраски, но при этом была пучеглаза до изумления. Не могу сказать, кто из нас двоих удивился больше – рыбина или я. Я таких и не встречала. Успокаивая себя тем, что мы, чать, не в Японии, и вряд ли мне попалась рыба-фугу и до Амазонки далеко, я почистила это чудовище, отделила голову, хвост и плавники, бросила в котелок, остальное промыла тщательно, посолила и щедро обмазала береговой глиной. Вода в котелке уже кипела, туда отправилась картошина, лук, половина морковки, лавровый листик и перец. Ещё покипело и я, зажмурившись, со страхом зачерпнула ложку бульона. Если что, сразу проблююсь и все. Но все оказалось вполне съедобно, и я умяла все содержимое котелка. А оставшуюся рыбину запекла на утро.

Наконец, я выехала на Тропу мормонов, по ней они ехали в Юту. Через пару дней я нагнала такой обоз, двигался он все равно медленнее, нежели я, но я попросилась с ними ехать до перешейка с Оклахомой, сказав, что там, на границе, меня ждёт родня. Старший обоза согласился, но в качестве оплаты попросил взять к себе в фургон одну женщину, вдову, муж которой погиб ещё в начале пути, упав вместе с фургоном в ущелье.